Какие были школы на руси в старину. «На Руси учились так» Экскурс в историю Кто ходил учиться в школу на руси
Конспект занятия
1. Информационная карта
Барченко Тамара Николаевна
Место проведения: ГБДОУ д/с№ 100, помещение музыкального зала «Горница»
Год обучения: 4-ый год
Возраст детей: 6-7 лет
Форма проведения: подгрупповая 8-10 человек.
Дополнительная общеобразовательная (общеразвивающая) программа «Горница»
Тема занятия : «Как учили в старину»
2 . План занятия:
Задачи:
1.Развивать интерес и желание знать прошлое человека.
2.Поддерживать интерес, обогащая их новыми знаниями.
3.Дать элементарные понятия о том, как учились дети в старину и кто их обучал, почему дети начинали учиться зимой в день святого Наума.
4.Познакомить детей с праздником святого Наума.
5.Познакомить с историей ручки, гусиного пера,
процессом её преобразования человеком.
6.Учить понимать назначение и функции ручки, её
необходимость в жизни человека.
7 Воспитывать интерес к русской истории, культуре, быту; чувство национального достоинства; любовь к своему народу, стране, удовлетворять потребность детей в познании, в новых впечатлениях, в игре.
АКТИВИЗАЦИЯ СЛОВАРНОГО ЗАПАСА : церковно - приходска я школа, дьяк, гусиное перо, непроливайка-чернильница ,
Материально-техническое обеспечение : костюм педагога: сарафан, иллюстрации по теме, ноутбук для показа слайдов презентации «Как учили в старину» , угольки, бумага, гусиное перо большое, гусиные перья на каждого ребенка, чернильница-непроливайка, ручки разные, бумага, домовёнок Кузя (кукла), USB c записью песен.
Методы и приёмы:
Беседа с детьми
Работа с наглядным материалом, просмотр презентации
Игра
Обсуждение
Поисковая деятельность
Самостоятельная изобразительная деятельность
Используемые технологии:
Технология диалогового обучения
Ожидаемый результат:
Дети будут знать, как учились в старину. Запомнят, что раньше учились только мальчики, учебный год начинался после уборки урожая. Будут знать, что писали гусиным пером и учил детей дьяк. Узнают почему так называется день -Наум Грамотник. Дети будут интересоваться историей происхождения предметов старины, их назначением.
Структура занятия:
Хозяюшка:
Здравствуйте, гости дорогие! Проходите в горницу .
Посидим рядком, да поговорим ладком!
Скучен день до вечера, коли делать нечего.
Совсем большие стали, подросли. Скоро в школу пойдёте.
Как вы думаете, прошли годы, а поменялось ли обучение детей? Задумывались ли вы, как учили школьников раньше?
О чём бы вы хотели узнать?
Дети: Когда появилась первая школа?
Как учились дети?
Кто их учил?
Какие были у них учебники?
Как долго уроки продолжались?
Хозяюшка: Вот, мои золотые, сколько много вопросов задали!
Слайд1:
В старину, с ранней весны и до поздней осени трудились крестьяне в поле, чтобы прокормить большую семью, а зимой отдавали детей на учение в день святого пророка НАУМА, называемого в народе Грамотником.
Слайд2:
Так и говорили: «Пророк Наум наставь на ум». В этот
день родители благословляли своих детей на ученье.
Дети : А кто такой Наум? И почему его называют
Грамотником?
Слайд3:
Хозяюшка: Наум-пророк, Люди верили, что он помогает постичь грамоту, то есть научиться читать и писать. (Показ портрета.)
Хозяюшка: А как вы думаете, почему народ выбрал именно Наума покровителем грамоты?
Дети : Слова похожи! Ум-Наум, наверно.
Хозяюшка: Да, верно! Но есть и ещё причина!
Именно с этого дня - 14 декабря начинали учить детей грамоте. Отсюда и название - Грамотник.
Слайд4:
Дети: А почему зимой? Почему так поздно? Мы ведь осенью пойдём в школу!
Хозяюшка: Верно, дорогие мои! Ребятишки-то крестьянские шли учиться. Осень помогали в поле урожай собирать, а дети помогали и в поле и дома. Зимой работы поменьше, а зимой времени больше грамоту учить.
Дети: А какой школа была в прошлом?
Хозяюшка: Да и школой не назовёшь! Родители договаривались с учителем- приходским дьячком, т.е. помощником сельского священника.
Слайд 5:
Поднимали детей в этот день ранёшенько, приговаривали:
Поднимайтесь ранёхонько!
Умывайтесь белёхонько
В Божью церковь собирайтесь.
За азбуку принимайтесь!
Святой Наум наставит на ум!
Самое интересное, мои золотки, что девочек раньше в старину грамоте не учили! Считалось, что её основная работа растить детей да хозяйством заниматься. Вот и учили девочек шить, вязать, вышивать.
Слайд 6:
Дети: А мне бабушка рассказывала, что детей наказывали! Ставили на горох за проказы!
Слайд 7:
Хозяюшка: Да, родители так наказывали! А учителю разрешалось бить плёткой нерадивых учеников.
Дети: Как это? Учитель - и бил плёткой? А за что?
Слайд 8:
Хозяюшка : Пока ни за что. Заранее, чтобы не озорничал, учился прилежно, чтобы ценил серьёзность и пользу учёбы.
Хозяюшка: А учились писать детки гусиным пером!
Дети: А как писали гусиным пером?
Слайд 10:
Хозяюшка: Для письма годились только перья из хвостов гусей Перо макали в чернила и писали на бумаге. Чтобы чернила не стекали на бумагу и не делали клякс,
кончик пера расщепляли-делали небольшую щёлку, и когда нажимали на перо, по щели текли чернила.
( Показ пера, чернильницы)
Звучит музыка и домовёнок Кузя выглядывает из-за печки.
Кузя: Ой, ой, ой, как интересно! Я тоже хочу попробовать написать что-нибудь пером!
Давайте вместе попробуем с ребятами что-нибудь написать.
Хозяюшка: Конечно! Берите по пёрышку и пробуйте. Хозяюшка: Сложно? Не торопитесь, аккуратно!
Хозяюшка: Наш великий А.С. Пушкин написал все свои сказки гусиным пером.
Слайд 11:
А сейчас вы пишете ручкой.
Как она называется? (шариковая)
А почему так?
На конце ручки есть шарик, еле-еле заметный. Потрогайте кончик ручки, какой он? (твёрдый)
Слайд 12:
Хозяюшка: Ну, мои, славные! Много сегодня узнали. Надо и переменку, как в школе устроить.
Давайте поиграем.
Игра: «У дядюшки Трифона»
или «У Маланьи, у старушки»(по желанию)
Игра «ДОСКАЖИ ПОСЛОВИЦУ»
(Ребята делятся на 2 команды. Х зачитывает начало пословицы, а участники продолжают её.)
Азбука - наука... (А ребятам мука.)
Что написано пером... (Не вырубишь топором.)
Грамоте учиться... (Всегда пригодится.)
Не красна книга письмом... (А красна умом.)
Побольше грамотных... (Поменьше дураков.)
Без муки... (Нет и науки.)
Ученье - красота... (А неученье - простота.)
Книга мала... (А ума придала.)
В следующий раз я расскажу вам, как учили дети азбуку, какие у них были переменки, какие оценки им ставили .
А сейчас мы посмотрим презентацию и повторим всё то, о чём говорили и запомнили.(Показ)
|
|||||||||||||||||||||
|
КАК УЧИЛИ И УЧИЛИСЬ В ДРЕВНЕЙ РУСИ
Соблазн "заглянуть" в прошлое и собственными глазами "увидеть" ушедшую жизнь обуревает любого историка-исследователя. К тому же для подобного путешествия во времени не требуется фантастических приспособлений. Древний документ - самый надежный носитель информации, который, подобно волшебному ключу, отмыкает заветную дверь в прошлое. Такую благословенную для историка возможность получил Даниил Лукич Мордовцев - известный в XIX веке журналист и писатель. Его историческая монография "Русские школьные книги" опубликована в 1861 году в четвертой книжке "Чтений в обществе истории и древностей Российских при Московском Университете". Работа посвящена древней русской школе, о которой в то время (а впрочем, и сейчас) еще так мало было известно.
... А прежде сего училища бывали в Российском царствии, на Москве, в Великом Новограде и по иным градам... Грамоте, писати и пети, и чести учили. Потому тогда и грамоте гораздых было много, и писцы, и чтецы славны были во всей земле.
Из книги "Стоглав"
Многие и по сию пору уверены, что в допетровскую эпоху на Руси вообще ничему не учили. Более того, само образование тогда якобы преследовала церковь, требовавшая только, чтобы ученики кое-как твердили наизусть молитвы и понемногу разбирали печатные богослужебные книги. Да и учили, мол, лишь детей поповских, готовя их к принятию сана. Те же из знати, кто верил в истину "учение - свет...", поручали образование своих отпрысков выписанным из-за границы иностранцам. Остальные же обретались "во тьме незнания".
Все это опровергает Мордовцев. В своих исследованиях он опирался на любопытный исторический источник, попавший к нему в руки, - "Азбуковник". В предисловии к монографии, посвященной этой рукописи, автор написал следующее: "В настоящее время я имею возможность пользоваться драгоценнейшими памятниками 17-го века, которые еще нигде не были напечатаны, не упомянуты и которые могут послужить к объяснению интересных сторон древней русской педагогики. Материалы эти заключаются в пространной рукописи, носящей название "Азбуковника" и вмещающей в себя несколько разных учебников того времени, сочиненных каким-то "первопроходцем", отчасти списанных с других, таких же, изданий, которые озаглавлены были тем же именем, хотя и различались содержанием и имели различный счет листов".
Исследовав рукопись, Мордовцев делает первый и важнейший вывод: в Древней Руси училища как таковые существовали. Впрочем, подтверждает это и более древний документ - книга "Стоглав" (собрание постановлений Стоглавого Собора, проходившего с участием Ивана IV и представителей Боярской думы в 1550-1551 годах). В ней содержатся разделы, говорящие об образовании. В них, в частности, определено, что училища разрешено содержать лицам духовного звания, если соискатель получит на то разрешение у церковного начальства. Перед тем, как выдать ему таковое, надлежало провести испытания основательности собственных познаний претендента, а от надежных поручителей собрать возможные сведения о его поведении.
Но как были устроены училища, как управлялись, кто в них обучался? На эти вопросы "Стоглав" ответов не давал. И вот в руки историка попадает несколько рукописных "Азбуковников" - книг весьма любопытных. Несмотря на свое название, это, по сути, не учебники (в них нет ни азбуки, ни прописей, ни обучения счету), а скорее руководство для учителя и подробнейшие наставления ученикам. В нем прописан полный распорядок дня школяра, кстати, касающийся не только школы, но и поведения детей за ее пределами.
Вслед за автором заглянем в русскую школу XVII века и мы, благо "Азбуковник" дает тому полную возможность. Начинается все с прихода детей утром в специальный дом - училище. В разных "Азбуковниках" наставления по этому поводу написаны в стихах либо в прозе, они же, видимо, служили и для закрепления навыков чтения, а потому ученики упорно твердили:
В доме своем, от сна восстав, умыйся,
Прилучившимся плата краем добре утрися,
В поклонении святым образам продолжися,
Отцу и матери низко поклонися.
В школу тщательно иди
И товарища своего веди,
В школу с молитвой входи,
Тако же вон исходи.
О том же наставляет и прозаический вариант.
Из "Азбуковника" мы узнаем очень важный факт: образование в описываемые времена не было на Руси сословной привилегией. В рукописи, от лица "Мудрости", содержится призыв к родителям разных сословий отдавать отроков для обучения "прехитрой словесности": "Сего ради присно глаголю и глаголя не престану людям благочестивым во слышание, всякого чина же и сана, славным и худородным, богатым и убогим, даже и до последних земледельцев". Ограничением к обучению служили лишь нежелание родителей либо уж совершеннейшая их бедность, не позволявшая хоть чем-нибудь оплатить учителю за обучение чада.
Но последуем за учеником, вошедшим в училище и уже положившим свою шапку на "общую грядку", то есть на полку, поклонившимся и образам, и учителю, и всей ученической "дружине". Школяру, пришедшему в школу ранним утром, предстояло провести в ней целый день, до звона к вечерней службе, который был сигналом и к окончанию занятий.
Учение начиналось с ответа урока, изучавшегося накануне. Когда же урок был всеми рассказан, вся "дружина" совершала перед дальнейшими занятиями общую молитву: "Господи Иисусе Христе Боже наш, содетелю всякой твари, вразуми мя и научи книжного писания и сим увем хотения Твоя, яко да славлю Тя во веки веков, аминь!"
Затем ученики подходили к старосте, выдававшему им книги, по которым предстояло учиться, и рассаживались за общим длинным ученическим столом. Каждый занимал место, указанное ему учителем, соблюдая при этом следующие наставления:
Малии в вас и велицыи все равны,
Учений же ради вящих местом да будут знатны...
Не потесняй ближнего твоего
И не называй прозвищем товарища своего...
Тесно друг к другу не сочитайтеся,
Коленями и локтями не присвояйтеся...
Данное тебе учителем кое место,
Тут житие твое да будет вместно...
Книги, будучи собственностью школы, составляли главную ее ценность. Отношение к книге внушалось трепетное и уважительное. Требовалось, чтобы ученики, "замкнув книгу", всегда клали ее печатью кверху и не оставляли в ней "указательных древец" (указок), не слишком разгибали и не листали попусту. Категорически запрещалось класть книги на лавку, а по окончании учения книги надлежало отдать старосте, который складывал их в назначенное место. И еще один совет - не увлекаться разглядыванием книжных украшений - "повалок", а стремиться понять написанное в них.
Книги ваши добре храните
И опасно на место кладите.
...Книгу, замкнув, печатью к высоте
полагай,
Указательного же древца в нею отнюдь
не влагай...
Книги к старосте в соблюдение,
со молитвой, приносите,
Тако же заутро принимая,
с поклонением, относите...
Книги свои не вельми разгибайте,
И листов в них тож не пригибайте...
Книг на седалищном месте
не оставляйте,
Но на уготованном столе
добре поставляйте...
Книг аще кто не бережет,
Таковый души своей не бережет...
Почти дословное совпадение фраз прозаического и стихотворного вариантов разных "Азбуковников" позволило Мордовцеву предположить, что правила, в них отраженные, едины для всех училищ XVII века, а следовательно, можно говорить об общем их устройстве в допетровской Руси. К этому же предположению подвигает и похожесть наставлений относительно довольно странного требования, запрещающего ученикам рассказывать вне стен школы о том, что в ней происходит.
В дом отходя, школьных бытностей
не кажи,
Сему и всякого товарища своего накажи...
Словес смехотворных и подражание
в школу не вноси,
Дел же бывавших в ней отнюдь не износи.
Такое правило как бы обособляло учеников, замыкая школьный мир в отдельную, почти семейную общность. С одной стороны, оно огораживало ученика от "неполезных" влияний внешнего окружения, с другой - связывая учителя и его подопечных особенными отношениями, недоступными даже для ближайших родственников, исключало вмешательство посторонних в процесс обучения и воспитания. Поэтому услышать из уст тогдашнего учителя столь часто употребляемую ныне фразу "Без родителей в школу не приходи" было просто немыслимо.
Еще одно наставление, роднящее все "Азбуковники", говорит о тех обязанностях, которые в школе возлагались на учеников. Они должны были "пристроять школу": мести сор, мыть полы, лавки и стол, менять воду в сосудах под "светцем" - подставкой для лучины. Освещение школы с помощью той же лучины также было обязанностью учеников, как и топка печей. На такие работы (говоря языком современным - на дежурство) староста школьной "дружины" назначал учеников посменно: "Кто школу нагревает, тот в той и все пристрояет".
Сосуды воды свежия в школу приносите,
Лохань же со стоялой водой вон износите,
Стол и лавки чисто велица моются,
Да приходящим в школу не гнюсно видится;
Сим бо познается ваша личная лепота
Аще у вас будет школьная чистота.
Наставления призывают учеников не драться, не шалить, не воровать. Особенно строго запрещается шуметь в самой школе и рядом с ней. Жесткость такого правила понятна: училище находилось в доме, принадлежащем учителю, рядом с усадьбами других жителей города. Поэтому шум и разные "неустройства", способные вызвать гнев соседей, вполне могли обернуться доносом церковному начальству. Учителю пришлось бы давать неприятнейшие объяснения, а если это не первый донос, то содержатель школы мог "попасть под запрещение содержать училище". Вот почему даже попытки нарушить школьные правила пресекались сразу же и нещадно.
Вообще дисциплина в древнерусской школе была крепкая, суровая. Весь день четко расписан правилами, даже пить воду позволялось только трижды в день, а "ради нужды на двор отходити" можно было с разрешения старосты считанные разы. В этом же пункте содержатся и некие правила гигиены:
Ради нужды кому отходити,
К старосте четырежды днем ходите,
Немедля же паки оттуда приходите,
Руки для чистоты да измываете,
Егда тамо когда бываете.
Все "Азбуковники" имели обширный раздел - о наказаниях ленивых, нерадивых и строптивых учеников с описанием самых разнообразных форм и методов воздействия. Не случайно "Азбуковники" начинаются панегириком розге, писанным киноварью на первом листе:
Благослови, Боже, оные леса,
Иже розги родят на долгие времена...
И не только "Азбуковник" воспевает розгу. В азбуке, напечатанной в 1679 году, есть такие слова: "Розга ум вострит, возбуждает память".
Не нужно, однако, думать, что ту власть, которой обладал учитель, он употреблял сверх всякой меры - хорошее учение искусной поркой не заменишь. Тому, кто прославился как мучитель да еще плохо учащий, никто бы не дал своих детей в учение. Врожденная жестокость (если таковая имеется) не проявляется в человеке внезапно, и патологически жестокой личности никто не позволил бы открыть училище. О том, как следует учить детей, говорилось и в Уложении Стоглавого Собора, бывшем, по сути, руководством для учителей: "не яростью, не жестокостью, не гневом, но радостным страхом и любовным обычаем, и сладким поучением, и ласковым утешением".
Вот между этими двумя полюсами где-то и пролегала стезя воспитания, и когда "сладкое поучение" не шло в прок, то в дело вступал "педагогический инструмент", по уверениям знатоков, "вострящий ум, возбуждающий память". В различных "Азбуковниках" правила на этот счет изложены доступно самому "грубоумному" ученику:
Если кто учением обленится,
Таковый ран терпети не постыдится...
Поркой не исчерпывался арсенал наказаний, и надо сказать, что розга была в том ряду последней. Шалуна могли отправить в карцер, роль которого с успехом исполнял школьный "нужной чулан". Есть в "Азбуковниках" упоминание и о такой мере, которая нынче называется "оставить после уроков":
Если кто урока не учит,
Таковый из школы свободного отпуста
не получит...
Впрочем, точного указания, уходили ли ученики для обеда по домам, в "Азбуковниках" нет. Более того, в одном из мест говорится, что учитель "во время хлебоядения и полуденного от учения пристания" должен читать своим ученикам "полезные писания" о мудрости, о поощрении к учению и дисциплине, о праздниках и т. д. Остается предположить, что такого рода поучения школяры слушали за общим обедом в школе. Да и другие признаки указывают на то, что при школе имелся общий обеденный стол, содержавшийся на родительскую складчину. (Впрочем, возможно, в разных школах именно этот порядок не был одинаковым.)
Итак, большую часть дня ученики неотлучно находились в школе. Для того чтобы иметь возможность отдохнуть или отлучиться по необходимым делам, учитель избирал себе из учеников помощника, называемого старостой. Роль старосты во внутренней жизни тогдашней школы была чрезвычайно важна. После учителя староста был вторым человеком в школе, ему даже дозволялось замещать самого учителя. Поэтому выбор старосты и для ученической "дружины", и для учителя было делом важнейшим. "Азбуковник" предписывал выбирать таковых самому учителю из старших учеников, в учебе прилежных и благоприятных душевных качеств. Учителя книга наставляла: "Имей у себя в остерегании их (то есть старост. - В.Я. ). Добрейших и искусных учеников, могущих и без тебе оглашати их (учеников. - В.Я. ) пастушеским словом".
О количестве старост говорится по-разному. Скорее всего, их было трое: один староста и два его подручных, поскольку круг обязанностей "избранных" был необычайно широк. Они наблюдали за ходом учебы в отсутствие учителя и даже имели право наказывать виновных за нарушение порядка, установленного в школе. Выслушивали уроки младших школьников, собирали и выдавали книги, следили за их сохранностью и должным с ними обращением. Ведали "отпуском на двор" и питьем воды. Наконец, распоряжались отоплением, освещением и уборкой школы. Староста и его подручные представляли учителя в его отсутствие, а при нем - доверенных помощников.
Все управление школой старосты проводили без всякого доносительства учителю. По крайней мере, так считал Мордовцев, не найдя в "Азбуковниках" ни одной строчки, поощрявшей фискальство и наушничество. Наоборот, учеников всячески приучали к товариществу, жизни в "дружине". Если же учитель, ища провинившегося, не мог точно указать на конкретного ученика, а "дружина" его не выдавала, тогда объявлялось наказание всем ученикам, и они скандировали хором:
В некоторых из нас есть вина,
Которая не перед многими дньми была,
Виновни, слышав сие, лицом рдятся,
Понеже они нами, смиренными, гордятся.
Часто виновник, дабы не подводить "дружину", снимал порты и сам "восходил на козла", то есть ложился на лавку, на которой и производилось "задавание лозанов по филейным частям".
Стоит ли говорить, что и учение, и воспитание отроков были тогда проникнуты глубоким почтением к православной вере. Что смолоду вложено, то и произрастет во взрослом человеке: "Се бо есть ваше детское, в школе учащихся дело, паче же совершенных в возрасте". Ученики были обязаны ходить в церковь не только в праздничные и воскресные дни, но и в будни, после окончания занятий в училище.
Вечерний благовест давал знак к окончанию учения. "Азбуковник" поучает: "Егда отпущены будите, вси купно воссташе и книги своя книгохранителю вдаваше, единым возглашением всем купно и единогласно воспевайте молитву преподобного Симеона Богоприимца: "Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко" и "Преславная Приснодево". После этого ученики должны были идти к вечерне, учитель же наставлял их, дабы в церкви вели себя благопристойно, потому что "все знают, что вы учитесь в школе".
Однако требования пристойно вести себя не ограничивались только школой или храмом. Училищные правила распространялись и на улицу: "Егда же учитель отпустит вас в подобное время, со всем смирением до дому своего идите: шуток и кощунств, пхания же друг друга, и биения, и резвого бегания, и камневержения, и всяких подобных детских глумлений, да не водворится в вас". Не поощрялось и бесцельное шатание по улицам, особенно возле всяческих "зрелищных заведений", называемых тогда "позорищами".
Конечно же приведенные правила - более благие пожелания. Нет в природе таких детей, что удержались бы от "пхания и резвого бегания", от "камневержения" и похода "на позорище" после того, как они целый день провели в школе. Понимали это в старину и учителя и потому стремились всеми мерами уменьшить время безнадзорного пребывания учеников на улице, толкающей их к соблазнам и к шалостям. Не только в будние дни, но в воскресные и в праздничные школяры обязаны были приходить в училище. Правда, в праздники уже не учились, а только отвечали выученное накануне, читали вслух Евангелие, слушали поучения и разъяснения учителя своего о сути праздника того дня. Потом все вместе шли в церковь к литургии.
Любопытно отношение к тем ученикам, у которых учение шло плохо. В этом случае "Азбуковник" отнюдь не советует их усиленно пороть или наказывать как-то иначе, а, наоборот, наставляет: "кто "борзоучащийся", да не возносится над товарищем "грубоучащимся". Последним настоятельно советовалось молиться, призывая на помощь Бога. А учитель с такими учениками занимался отдельно, говоря им постоянно о пользе молитвы и приводя примеры "от писания", рассказывая о таких подвижниках благочестия, как Сергий Радонежский и Александр Свирский, которым учение поначалу совсем не давалось.
Из "Азбуковника" видны подробности учительской жизни, тонкости взаимоотношени й с родителями учеников, вносившими учителю по договоренности и по возможности каждого плату за обучение своих деток - частью натурой, частью деньгами.
Помимо школьных правил и порядков "Азбуковник" рассказывает о том, как после прохождения первоначального образования ученики приступают к изучению "семи свободных художеств". Под коими подразумевались: грамматика, диалектика, риторика, музыка (имелось в виду церковное пение), арифметика и геометрия ("геометрией" тогда называлось "всякое землемерие", включавшее в себя и географию и космогонию), наконец, "последней по счету, но первой действом" в перечне наук, изучавшихся тогда, называлась астрономия (или по-славянски "звездознание").
А еще в училищах занимались изучением стихотворного искусства, силлогизмов, изучали целебры, знание которых считалось необходимым для "виршеслогательства", знакомились с "рифмом" из сочинений Симеона Полоцкого, узнавали стихотворные меры - "един и десять родов стиха". Учились сочинять двустишия и сентенции, писать приветствия в стихах и в прозе.
К сожалению, труд Даниила Лукича Мордовцева остался неоконченным, его монография была завершена фразой: "На днях перевели Преосвященного Афанасия в Астраханскую Епархию, лишив меня возможности окончательно разобрать интересную рукопись, и потому, не имея под рукой "Азбуковников", и принужден я окончить свою статью тем, на чем остановился. Саратов 1856 год".
И тем не менее уже через год после того, как работа Мордовцева была напечатана в журнале, его монографию с тем же названием издал Московский университет. Талант Даниила Лукича Мордовцева и множественность тем, затронутых в источниках, послуживших для написания монографии, сегодня позволяют нам, минимально "домысливая ту жизнь", совершить увлекательное и не без пользы путешествие "против потока времени" в семнадцатый век.
В. ЯРХО, историк.
Даниил Лукич Мордовцев (1830-1905), окончив гимназию в Саратове, учился сначала в Казанском, затем в С.-Петербургском университете, который окончил в 1854 году по историко-филологическому факультету. В Саратове же он начал литературную деятельность. Выпустил несколько исторических монографий, опубликованных в "Русском слове", "Русском вестнике", "Вестнике Европы". Монографии обратили на себя внимание, и Мордовцеву предлагают даже занять кафедру истории в С.-Петербургском университете. Не менее был известен Даниил Лукич и как писатель на исторические темы.
От епископа Саратовского Афанасия Дроздова он получает рукописные тетради XVII века, рассказывающие о том, как были организованы училища на Руси.
Вот как описывает Мордовцев попавшую к нему рукопись: "Сборник состоял из нескольких отделов. В первом помещается несколько "Азбуковников", с особенным счетом тетрадок; вторая половина состоит из двух отделов: в первом - 26 тетрадок, или 208 листов; во втором 171 лист. Вторая половина рукописи, оба ее отдела, писаны одною и той же рукой... Тою же рукой выписан и весь отдел, состоящий из "Азбуковников", "Письмовников", "Школьных благочиний" и прочего - до 208 листа. Далее тем же почерком, но иными чернилами написано до 171-го листа и на том листе, "четвероконечной " хитрой тайнописью написано "Начато в Соловецкой пустыни, тож де на Костроме, под Москвою во Ипатской честной обители, тем же первостранником в лето миробытиа 7191 (1683 г.)".
Передо мной старинная книга. XVI век. Толстая бумага с водяными знаками, кованые застежки, тяжелый переплет из доски, обтянутой парчой. (Недаром говорили: «Прочитать от доски до доски»), я осторожно перелистываю страницы. Сколько труда, мастерства и вкуса! Великолепен орнамент заставок и буквиц. Многокрасочные миниатюры рассказывают о жизни наших предков. Здесь можно увидеть и Куликовскую битву, и мирный труд пахаря, и сцены монастырской жизни. А вот страница без заставок, буквиц и миниатюр. На ней только текст. Только текст! Но эта страница - тоже произведение искусства. Ровными рядами идут аккуратные строки полуустава. В конце каждой главы они постепенно укорачиваются, образуя своеобразный треугольник. Какое понадобилось терпение, чтобы так красиво переписать страницу за страницей огромную книгу, в которой около 400 листов. Неторопливо нанизывали переписчики на строку буквы - словно кружева плели. Долгие дни и ночи просиживали за этой работой. Но еще большего труда стоило преодолеть хитрую и мудреную науку - грамоту. Теперь даже представить себе нелегко, сколько времени и энергии некогда уходило на то, чтобы выучиться читать и писать.
Страница древнерусского букваря. Склады.
Длинный стол, лавка, на стене - полка с книгами и обязательные плетки. На лавке сидят ученики. Они все босы. Значит, эта школа не для боярских детей и не для богачей, а для детей попроще. Во главе стола восседает учитель. Перед ним на коленях ученик отвечает урок. Все следят по своим книгам. Тут же другой ученик, в чем-то уже провинившийся и ожидающий возмездия. Древнерусская миниатюра изображает и сам акт наказания. Этот сюжет мы встречаем в искусстве древней Руси неоднократно. Существуют даже стихи, посвященные розге.
Розга ум острит, память возбуждает
И волю злую ко благу прелагает…
…Целуйте розгу, бич и жезл лобзайте…
Однако не следует преувеличивать значение розги в системе древнерусского воспитания. Ею пользовались не чаще, чем в других странах средневековья. Летопись XVI в. сохранила наставление учителям не злоупотреблять этим «орудием обучения». Рекомендовалось «учить же их (детей) не яростью, не жестокостью, не гневом, но радостовидным страхом и любовным обычаем, и сладким поучением, и ласковым рассуждением»… Таким образом, наша старинная педагогика рассчитывала не только на плетку, но и на убеждение.
Учебный день продолжался долго. В короткие зимние дни ученики собирались в школу еще затемно. Занятия начинались с часов семи и продолжались с двухчасовым обеденным перерывом до самой «вечерни». После занятий ученики убирали помещение, приносили чистой воды и уходили домой, когда на улице наступала темнота. Так от темна до темна шли уроки в древнерусской школе. Впрочем, уроками их можно назвать очень условно. Каждый получал от учителя персональное задание: один делал первые шаги - зубрил , другой перешел уже к «складам», третий уже читал «Часослов». И все следовало выучить «назубок» - «вызубрить». Заданий на дом не давали, да и когда их было бы делать, если весь день проходил в «училище». Заучить все надо было во время занятий - это и было основной методикой. Учили вслух. Каждый свое. Недаром пословицу сложили: «Азбуку учит - во всю избу кричат».
Гравюра из первого букваря, напечатанного в Москве в 1634 году.
Учили азбуку так. Каждая буква имела свое название. А - аз - личное местоимение 1-го лица, единственного числа Я. Б - буки - буква, В - веде - i знаю, Г - глаголь - говори, Д - добро, Е - есть, Ж - животе, I 3 - земля, И - иже, К - како, Л - люди, М - мыслете, Н - наш, О - он, П - покой и т. д.
Прежде всего, ученик обязан был выучить названия и изображения букв в том порядке, как они шли в азбуке, и в разбивку. Твердо вызубрив азбуку, он переходил к чтению складов. Склады были напечатаны в букваре: Ба, Ва, Га, Да, Жа… потом Бе, Be, Ге, Де… Би, Ви… и т. д. Ученик сначала называл буквы, из которых состоит данное сочетание, а потом уже произносил так, как надо при чтении: Буки - аз - ба. Веде - аз - ва… Люди - есть - ле… како- - иже - ки… покой - он - по. После складов в две буквы шли склады в три буквы: Бла, вла, гла и т. д.
Одолев и это, ученик переходил к изучению слов «по титлам». Некоторые слова из наиболее часто встречающихся и наиболее «важных», как «бог», «царь», «святой», «дух», «сын» писались не полностью, а сокращенно, и над ними ставился особый надстрочный знак «титло»: бг, црь, стый, fix, Ен. В букваре все эти слова были помещены, и ученик должен был и их знать назубок. Наконец, выучив азбуку, пройдя склады и запомнив слова по титлам, он переходил к чтению первого связного текста.
Таким образом, прежде чем прочитать какую-то осмысленную фразу, ученик проводил долгие часы и дни, зубря совершенно бессмысленные сочетания: га, жа, дра… И за каждую ошибку полагалась розга. Понятно, почему в то время, как ученик приступал к изучению грамоты, мать его частенько стояла под дверью и голосила, как по покойнику.
Некоторым грамота казалось такой мудреной, что они предпочитали выучить все наизусть с голоса, не научившись читать по буквам. Были и учителя такие, которые считали, что заставить выучить наизусть куда легче, чем научить читать. Новгородский архиепископ Геннадий (XV-XVI в.) жаловался на таких учителей, что они не учат, «а только портят». «Сперва он (учитель) научит его вчерне, и за то приносят мастеру каши да гривну денег. То же полагается и за заутреню, а за часы - плата особая… А отойдет от мастера, ничего не умеет, только бредет по книге». Далее Геннадий советовал начинать обучение с азбуки и титлов.
Древнерусская школа. Миниатюра.
Очень часто обучение грамоте входило составной частью в ремесленное обучение. Какой-нибудь портной, кузнец или сапожник брал к себе в дом ученика, обязуясь обучить его, «чему и сам горазд», а кроме того, грамоте и писать. Срок обучения - обычно пять лет, после которых ученик бывал обязан отработать еще пять лет «за ученье» и еще пять лет уже «по найму», т. е. за плату. Таким образом, ученик поступал в полное распоряжение учителя, у которого он жил, ел, спал, делал всю домашнюю работу и обучался ремеслу и грамоте.
Продолжение следует.
Первоначально, в Древней Руси образование не играло важной роли, так как кроме детей богатых бояр и дворянских семей, больше никто не мог обучаться науке. Основную часть населения составляли крестьяне, которые днем и ночью занимались обработкой своих земель, и угодий собственного хозяина. Но ситуация начала меняться в период крещения Руси.
Эксперты и историки подсчитали, что самые первые школы на Руси была учреждены еще в 988 году в городе Киеве. Такая информация полностью соответствует знаменитой летописи «Повесть временных лет». Получается, что зарождение образования в Киевской Руси началось только тогда, когда князь Владимир Святославович начал проводить крещение народа. Кроме того, имя именно этого князя было указано в летописи, как основателя первой школы в Киевской Руси. Своим указом он повелел в дворянских и боярских семьях собрать всех детей и отдать их в школы для обучения книжному делу. Но обучение воспринималось многими как пытка. Матери еще не понимали, куда и зачем собираются отправлять их детей. Именно поэтому, они сильно оплакивали их, и прощались с детьми, словно те уходят на верную погибель.
Созданная князем Владимиром школа имела название «Книжное учение» , и являлась настоящим дворцовым учебным заведением. В ней обучали не только грамоте, но и другим наукам. В этой школе обучалось около 300 учеников, и все они были разбиты на небольшие группы, в каждой из которых преподавал свой учитель. После этого, чаще всего школы можно было увидеть при монастырях и храмах. Впервые, сам термин «школа» появился на Руси только в 1382 году, когда по общеевропейским традициям данный термин начал обозначать учебные заведения, где людей обучали ремеслам и давали специализированные знания.
Следует заметить, что проводить обучение в школе во время правления князя Владимира могли только мальчики, а первым предметом для их обучения стало книжное дело. Считалось, что мужчины должны быть более подкованы в общении, а девушки не должны знать грамоту, так как они станут будущими хозяйками, и в их обязанности будет входить только правильное владение домашним хозяйством. А для этого знать грамоту совсем не обязательно.
И только в мае 1086 года на Руси появляется самое первое женское училище , основателем которого является князь Всеволод Ярославович. Причем, его дочь, Анна Всеволодовна одновременно и возглавляла училище, и обучалась наукам. Только здесь молодые девушки из богатых семей могли обучиться грамоте и различным ремёслам. В начале 1096 года школы начинают открываться уже по всей Руси. Первые школы начали появляться в таких крупных городах, как Муром, Владимир и Полоцк, причем строились чаще всего при монастырях и храмах. Таким образом, священники считались на Руси самыми образованными людьми. С 15 века учреждения при монастырях перестают строиться, и появляются которые в то время назывались «мастера грамоты» .
Несмотря на такой рост строительства образовательных зданий, школа все еще не имела широкого распространения на всей территории Руси. Образование в Киевской Руси организовывалось систематически и повсеместно. Именно поэтому, первые школы на Руси хоть и существовали, но не расцветали и постепенно начинали угасать. И только в начале 17 века изучение наук и искусств в школах началось по новому. В эпоху открывается первая школа в городе Киеве по систематическим наукам, которые сам царь называл новым шагом в образованности каждого человека. Сюда, правда, до сих пор могли попасть только дети из благородных семей, но желающих отдать своих детей на обучение прибавилось. Во всех школах 17 века учителя преподавали такие предметы, как грамматика и латинский язык.
Именно с эпохой Петра 1 историки связывают значительные преобразования в образовательной сфере. В это время открываются не только школьные учреждения, которые были на порядок выше, чем самые первые школы, но и новые училища и лицеи. Основными и обязательными предметами для изучения становятся математика, навигация и медицина.
КАК УЧИЛИСЬ НА РУСИ Первое упоминание об обучении детей встречается в русской летописи 988 года. Именно в этом году князь Владимир решил принять христианство и обратить в эту религию всех своих подданных. Тогда же, при церквах и монастырях, появляются первые школы. Правда, вместо слова «школа» употреблялось «училище» - от глагола «учить». Кто учил? В документе «Стоглав» говорится, что содержать училища могут только лица духовного звания, а учителем мог стать тот, кто получал разрешение у церкви. У учителя проверяли знания, у него должен быть поручитель, который мог рассказать о нём и о его поведении. Один учитель вёл все предметы. У него был помощник - староста. Это был второй человек по школе. Он мог заменять учителя, выслушивать уроки малышей, должен был выдавать и собирать книги, следить за их сохранностью. Старосту учитель выбирал сам из числа старших учеников, которые хорошо учились и были благодушных душевных качеств. Из «Азбуковника» видны подробности учительской жизни, тонкости взаимоотношений с родителями учеников, вносивших учителю по договорённости и по возможности каждого плату за обучение своих деток, часть - продуктами, часть - деньгами. Кто учился? В рукописи, от лица «Мудрости», содержится призыв к родителям разных сословий отдавать отроков для обучения «прехитрой словесности». Ограничением к обучению служили лишь нежелание родителей либо уж совершеннейшая их бедность, не позволявшая хоть чем-нибудь оплатить учителю за обучение чада. Дети начинали ходить в школу с 7 лет, но только мальчики, а девочек в это время начинали обучать шить, вышивать, ткать, прясть. По давно заведённому обычаю детей отдавали учиться грамоте на «Пророка Наума». Этого святого православная церковь чествует 14 декабря. Зовут его в народе Наум-грамотник. Значит, в те времена дети шли в школу 14 декабря, а не 1 сентября, как сейчас. Учение в школах продолжалось от двух до пяти месяцев. Занятия шли только до Великого праздника Пасхи. Принимали в школу только мальчиков. Коллектив учеников назывался «дружиной». Сидели ученики вместе, но занимался учитель с каждым учеником отдельно. В перерыве ученики вместе ели кашу, отсюда и произошло слово «однокашники». Чему учились? Из фрагмента древнерусского источника «…грамоте учитися, книгам учитися, азбукам и всякому написанному святых книг слову» мы узнаём, что первоначально с детьми учили только алфавит, с помощью которого те читали «святые книги». Гораздо позже к этому прибавились пение и счисление (математика). Домашних заданий в древние времена не задавали. Всё должны были заучить на уроке. Заученное произносили хором и повторяли несколько раз. Кто начинал озорничать, того ждали горох или розги. Как учили? В рукописи, от лица «Мудрости», говорится, что книги, будучи собственностью школы, составляли главную её ценность. Отношение к книге внушалось трепетное и уважительное. Требовалось, чтобы ученики, «замкнув книгу», всегда клали её печатью кверху и не оставляли в ней «указательных древец» (указок), не слишком разгибали и не листали попусту. Категорически запрещалось класть книги на лавку, а по окончании учения книги надлежало отдать старосте, который складывал их в назначенное место. И ещё один совет - не увлекаться разглядыванием книжных украшений - «повалок», а стремиться понять написанное в них. Писали гусиными перьями на очень дешёвой рыхлой бумаге, о которую перо цеплялось, оставляя чернильные кляксы. Чтобы чернила не растекались, посыпали написанное песком из баночки. Как проходил урок? Занятия чаще всего начинались в декабре, но мальчики могли поступить учиться в любое время. Определённого срока обучения тоже не было. Научился читать, писать, считать - значит, закончил школу. Всё зависело от способностей. Утром ученик приходил в школу, снимал шапку, клал её на полку, кланялся образам, учителю, всей дружине. Здесь ему предстояло провести целый день. Каждый ученик рассказывал урок. Потом совершалась молитва, в которой просили бога вразумить их на учёбу. Затем подходили к старосте за книгами и рассаживались за одним длинным ученическим столом. Каждый садился на место, которое укажет учитель. При этом соблюдались наставления (то есть правила поведения): все равны, не притесняй ближнего, не давай прозвища, тесно не садись друг к другу, не толкайся коленями и локтями. За неаккуратность и школьные шалости детей секли розгами, ставили на несколько часов на горох, оставляли без обеда. А уж шлепков и подзатыльников во время урока было не счесть! Все «Азбуковники» имели обширный раздел - о наказаниях ленивых, нерадивых и строптивых учеников с описанием самых разнообразных форм и методов воздействия. Не нужно, однако, думать, что учителя были очень жестокими. Тому, кто прославился как мучитель, никто бы не дал своих детей в учение. Поркой не исчерпывался арсенал наказаний, и надо сказать, что розга была в том ряду последней. Шалуна могли отправить в карцер, роль которого с успехом исполнял школьный «нужной чулан». Есть в «Азбуковниках» упоминание и о такой мере, которая нынче называется «оставить после уроков»: «если кто урока не учит, таковой из школы свободного отпуска не получит»…