Народной артистки ссср клавдии ивановны шульженко. Биография Клавдии Шульженко
О легенде советской эстрады Клавдии Шульженко написаны тома книг и сотни статей. Несмотря на это, некоторые факты биографии Шульженко вызывают споры. И дело тут не только в том, что её жизнь порождала слухи и мифы. Немалую путаницу в биографию певицы внесла и советская пропаганда.
«АиФ» отобрал пять фактов о Шульженко, которые вызывали сомнения у её биографов.
Факт № 1: Не слишком любила музыку
Клавдия Ивановна певицей стать не собиралась. Более того, с музыкой её отношения складывались не очень хорошо. В гимназии Драшковской, где училась будущая певица, педагоги отмечали, что к музыкальным занятиям Шульженко относилась как к обременительной нагрузке, поэтому нередко их прогуливала. И это несмотря на то, что её отец — бухгалтер управления железной дороги — серьёзно увлекался музыкой и даже играл в любительском оркестре. Мечтой и целью Клавдии Шульженко всегда был драматический театр.
Факт № 2: Подвергалась критике за пение
По признанию критиков, первые песни Шульженко не отличались ни поэтическими, ни музыкальными достоинствами. Кроме того, в 1936 году, когда были сделаны первые граммофонные записи Клавдии Шульженко, — а это были преимущественно испанские и латиноамериканские песни в её исполнении — критики того времени упрекали и ругали певицу за избыток «чувствительности» и «мелодекламационную манеру».
Факт № 3: Враждовала с Екатериной Фурцевой
Несмотря на количество наград и званий, а также обожание многомиллионной страны, Клавдия Ивановна якобы не пользовалась особым расположением партийного руководства. Например, ей категорически были запрещены заграничные гастрольные поездки. Не радовал руководство от культуры и тот факт, что Шульженко не просто одной из первых в СССР решилась носить в повседневной жизни брюки, но и выходила в них на сцену. Говорят, её отношения с министром культуры Екатериной Фурцевой были практически враждебными. Однажды, явившись на встречу с Фурцевой и прождав её в приёмной почти час, Шульженко заявила секретарю: «Передайте министру, что она дурно воспитана». После развернулась и ушла.
Факт № 4: В личной жизни не везло
Разумеется, поклонников не могла не интересовать личная жизнь певицы. В народе ей приписывали множество романов. Официально она была замужем всего один раз, а вот сколько у неё было гражданских браков, точно не знает никто. С первым мужем, Иваном Григорьевым, она познакомилась семнадцатилетней девушкой. Но однажды во время гастролей Шульженко увлеклась музыкантом Владимиром Коралли. По слухам, когда супруг попытался уговорить Клавдию остаться с ним, Коралли чуть не застрелил соперника. В гражданском браке с Коралли у Шульженко родился сын, Игорь. Когда Клавдия Ивановна узнала, что отец её ребенка ей изменяет, назло увлеклась композитором Ильёй Жаком. Позже она признавалась, что Жак был самой большой любовью в её жизни.
Факт № 5: Старость провела в нищете
О том, сколько миллионов пластинок с песнями Шульженко было продано в советские годы, точных данных нет до сих пор. По одним сведениям — миллион, по другим — почти 10 миллионов, по третьим — и того больше. При этом старость Клавдия Ивановна встретила чуть ли не в полной нищете. Чтобы как-то выжить на пенсию, ей якобы пришлось продать все более-менее ценные вещи в доме. Единственная ценность, с которой она не смогла расстаться — антикварный диван, купленный ей у Лидии Руслановой. Рассказывают, что в последние годы жизни Клавдии Ивановне активно помогала Алла Пугачёва, которая во время визитов к Шульженко незаметно оставляла ей деньги.
Скончалась Клавдия Ивановна на 79 году жизни 17 июня 1984 года. Перед смертью певица две недели находилась в коме.
Народная артистка СССР (1971)
Кавалер ордена Ленина (1976)
Кавалер ордена Красной Звезды (1945)
Награждена медалью «За оборону Ленинграда»
«Я не раз слышал от композиторов, пишущих для эстрады, чьи произведения исполняет Клавдия Ивановна, что она умеет открывать в песне, особенно лирической, такие стороны, о которых сами авторы прежде не подозревали. Как это делается? Рецепта нет - есть индивидуальность замечательной певицы, главное достоинство которой заключается в богатстве интонационных оттенков и актерской игры, далеко выходящих за пределы нотной страницы. Великолепно владея этими средствами, Шульженко оживляет ими мелодию, усиливает роль стихотворного текста в песне и тем самым повышает эмоциональное восприятие ее слушателями. Могу смело утверждать, что есть немало песен, которые живы в памяти народа, поются до сей поры только потому, что к ним приложила свое мастерство, свою душу Клавдия Шульженко». Леонид Утесов
О своей юности Шульженко рассказывала: «С детства мечтала стать актрисой драматического театра. Эта мечта зародилась во мне еще до того, как я впервые побывала в настоящем театре. Мы жили в Харькове, на Владимирской улице. Район наш назывался Москалевкой. Наша семья - отец, мать, брат Коля и я - занимала флигель, в котором жила еще и соседка. Первое художественное впечатление было связано с отцом. От него я впервые услышала украинские народные песни. Он приобщил меня к пению. Бухгалтер управления железной дороги, отец мой серьезно увлекался музыкой: он играл на духовом инструменте, как тогда говорили, в любительском оркестре, а иногда и пел соло в концертах. Его выступления, его красивый грудной баритон приводили меня в неописуемый восторг... Тем не менее, ничто не предвещало моей песенной судьбы. В гимназии Драшковской, где я училась, любимым предметом была словесность. Я учила наизусть стихи русских поэтов, которые с восторгом декламировала и на уроках, и в пансионе подругам по комнате... Не скрою, к большинству предметов относилась как к обременительной нагрузке. Мне очень жаль, сегодня могу в этом сознаться, что я несерьезно отнеслась и к занятиям по музыке».
В юности Клавдия Шульженко принимала участие в художественной самодеятельности. Спектакли, в которых она принимала участие, шли на сцене, сделанной посреди двора, и вызывали большой интерес у жителей соседних домой, приходивших на показ со своими стульями, табуретами и скамейками. При «входе» в театр на маленькой тумбочке стояла кружка, в которую зрители бросали деньги. Табличка, лежавшая рядом, сообщала, что эти сборы предназначались для оправдания расходов по постановке спектакля. В каждом спектакле были песни и танцы, и Клавдия обязательно пела либо во время постановки, либо в концертном отделении. В то время Шульженко планировала стать драматической актрисой, и не собиралась быть певицей. Шульженко рассказывала: «Родители, заметив мои музыкальные способности, определили меня к профессору Харьковской консерватории Никите Леонтьевичу Чемизову, удивительному педагогу и добрейшему человеку. Он занимался со мной нотной грамотой и исподволь обучал пению. «Ты счастливая, - говорил он, - у тебя голос поставлен от природы, тебе нужно только развивать и совершенствовать его». Петь я любила, но не считала пение своим призванием. Все мои мечты были о сцене драматического театра. И «виноваты» здесь были не только наши любительские спектакли. «Виноват» был кинематограф с его Верой Холодной, Иваном Мозжухиным, Владимиром Максимовым - кумирами зрителей тех лет. Они не говорили и не пели, но, тем не менее, покорили мое сердце, разжигая мечты об актерской карьере. «Виноват» был и театр. Именно он оставил во мне самые яркие впечатления юности. Театр в нашем городе был замечательный. Его руководитель - один из крупнейших режиссеров тех лет Николай Николаевич Синельников, собрал великолепную актерскую труппу. Каждый поход с папой в театр Синельникова становился для меня праздником. И разве не естественно, что безумно хотелось, чтобы этот «праздник был всегда со мной». И я решилась. Ранней весной 1923 года, когда мне еще не было семнадцати лет, отправилась к Синельникову «поступать в актрисы».
Шульженко пришла в театр со своей подругой Милой Каминской. Шла репетиция спектакля, но режиссер решил уделить девушкам несколько минут. Их попросили спеть под аккомпанемент 22-летнего концертмейстера Исаака Дунаевского, и первой песней, которую выбрала Шульженко, был украинский шлягер «Распрягайте, хлопцы, коней». Затем режиссер попросил спеть что-нибудь на русском языке, и девушки спели песни «Шелковый шнурок» и «По старой Калужской дороге». Синельникову исполнение понравилось, он попросил Клавдию вместе с подругой сыграть этюд: девушка, пришедшая на бал, ревнует юношу к своей подруге. Девушки сыграли, и режиссер сказал, что Шульженко принята в театральную труппу, а подруга - нет. Первым спектаклем, в котором Шульженко приняла участие, была оперетта Жака Оффенбаха «Перикола». В нем она пела в хоре среди уличной толпы и среди гостей на губернаторском балу. Второй спектакль с ее участием был «Идиот» по Достоевскому, и Шульженко играла в нем Настасью Филипповну. Она появилась в этой роли в четвертом акте, когда Настасью Филипповну уже убили, и она лежала на кровати. Побывавший на этом спектакле отец Клавдии позже сказал, что делала она это очень убедительно.
В театре Шульженко так же сыграла роль певицы в спектакле «Казнь», спев романс «Снился мне сад». Позже в книге своих воспоминаний Клавдия Шульженко рассказывала: «Я выходила на небольшую площадку, напоминавшую эстраду, в сопровождении двух гитаристов и начинала петь:
Снился мне сад
в подвенечном уборе,
В этом саду мы с тобою вдвоём...
Мой взгляд падал на героиню спектакля. Я видела, как хорошо знакомые слова романса вдруг привели её в смятение, и, угадав, распознав её состояние, пела уже только для неё, стремясь ей, именно ей, поведать прекрасную мечту, сказочный сон о большой, но несбывшейся любви». Пение Шульженко понравилось зрителям, зал зааплодировал, а исполнительница главной роли неожиданно подошла к Клавдии, и расцеловала её.
Дни для Шульженко были до предела насыщены репетициями и спектаклями. Одновременно с работой в театре Шульженко выступала в клубах, в летнем театре «Тиволи», и в дивертисментах после окончания спектаклей. Подобные дивертисменты в те годы были обязательным явлением в театрах, в них актеры имели возможность проявить себя в смежных областях: песне, монологе и стихах. Она вспоминала: «Утром репетиции. После репетиций - занятия пением у Н.Л.Чемизова или урок танца в балетной школе Натальи Тальори, матери прославленной балерины Наталии Дудинской (никогда не мечтала о карьере профессиональной балерины - занятия классическим танцем, так называемая «школа», которую я проходила, необходима для каждого актера: она дает умение владеть своим телом, держаться на сцене, вырабатывает пластику, не говоря уже об овладении основами танцевальных движений - без этих основ актеру, которому по ходу пьесы надо танцевать, придется туго). А вечером - спектакль или концерт, и ты снова стоишь у кулисы, прислушиваешься к залу и, волнуясь, ожидаешь своего выхода. А назавтра с утра опять репетиция. Николай Николаевич требовал, чтобы все актеры присутствовали на ней вне зависимости от того, заняты они в этом акте или нет, играют они в первом составе или во втором. Синельников называл репетиции школой актерского мастерства. Для меня они стали моими университетами».
Существенный поворот в судьбе Шульженко произошел в 1924 году после встречи с известной оперной певицей Лидией Липковской, приехавшей с гастролями в Харьков. Побывав на ее концерте, Шульженко пришла в восторг от ее таланта, на следующий день после концерта набралась смелости и пришла к Липковской в гостиницу. Выслушав несколько песен в исполнении Шульженко, певица сказала: «У вас настоящий лирический дар. «Жесткие» песни типа «Шелкового шнурка» вам неуместны. Вам нужен свой репертуар, соответствующий вашему дарованию». Эти слова окрылили Шульженко, и она захотела создать свою песенную программу. В этом ей помог случай. В один из дней к ней в театр пришел молодой человек, представился поэтом Павлом Германом, и сообщил, что у него написано несколько новых песен, и он предлагает их исполнить Шульженко. Среди них были песни «Записка», «Не жалею», «Настанет день», «Шахта № 3» и «Песня о кирпичном заводе», прозванная в народе «Кирпичики».
Исполнение этих двух песен принесло успех молодой певице. Шульженко вспоминала: «Песня о кирпичном заводе», ставшая вскоре одиозной, действительно не отличалась ни музыкальными, ни поэтическими достоинствами. Композитор Кручинин обработал для нее мелодию известного вальса, который считался чуть ли не народным. Этот вальс можно было услышать в цирке, в балагане, его играли шарманщики. Я слыхала эту мелодию в детстве. Дома у нас был граммофон, и среди многочисленных пластинок к нему был и вальс «Две собачки», который я сразу вспомнила, услышав новую песню В. Кручинина. Не нужно думать, что речь идет о непреднамеренном плагиате. Нет, Павел Герман рассказывал мне позже, что они с Кручининым долго искали мелодию, которая легко бы узнавалась, легко запоминалась, была бы доступна. Таким же доступным был и текст песни, который мало чем отличался от тех, прямо скажем, примитивных песен городских окраин, которые широко бытовали в начале века, а некоторые, как, например, «Маруся отравилась», распевались еще и в 20-е годы... «Кирпичики» подхватили сразу. Помню, как после первого же моего исполнения этой песни в одном из рабочих клубов на шефском концерте ко мне подошли девушки в красных косынках - комсомолки и ребята - рабочие этого предприятия. Они попросили «не пожалеть времени и дать списать слова понравившейся песни». Такая картина повторялась не однажды».
Позже в Краснозаводском драмтеатре в Харькове артист Брейтингам написал для Клавдии Шульженко новые песни, музыка к которым принадлежала студенту консерватории, в будущем известному композитору Юрию Мейтусу. В число этих песен входили «Папиросница и матрос», «Силуэт», баллада «Красный мак» и «На санках», которую Клавдия Шульженко исполняла в течение многих лет. С этим репертуаром она приехала в Ленинград, где успешный дебют молодой певицы состоялся в праздничном концерте в День печати в Театре оперы и балета. «Легко можно догадаться, что чувствовала молодая исполнительница, как она волновалась, - писала И.А.Василинина. - Но все окончилось не просто хорошо, а блистательно. Ее долго не отпускали со сцены. Она пела весь свой репертуар, тот, который «сомнительный», «вчерашний день», «чепуха», - «Красный мак» и «Гренаду», «Жорж и Кэтти» и «Колонну Октябрей». Она легко переходила от шуточной песенки к гражданской, романтической. Она подчиняла себе зал, который неистово аплодировал, требуя продолжения выступления. Буквально в один вечер имя Шульженко стало известным. И тогда... владельцы кинотеатров «рискнули» заключить с ней контракты. Она начала давать свои концерты перед демонстрацией фильмов. Для только-только начинающей певицы здесь не было ничего зазорного. Это были честь, признание, возможность стать рядом с лучшими мастерами эстрады, среди которых были такие, как Владимир Хенкин, Изабелла Юрьева, Наталия Тамара и другие. Все они участвовали в концертах, проходящих перед началом сеанса. Очень скоро зрители стали «ходить» главным образом на Шульженко».
Клавдия Шульженко стала артисткой Ленинградской эстрады, и была приглашена в мюзик-холл для участия в программах «Аттракционы в действии». В роли продавщицы мороженого Маши Фунтиковой она спела две песни на музыку Дмитрия Шостаковича в спектакле «Условно убитый». Клавдия Шульженко работала с джаз-оркестром Скоморовского, во время сотрудничества с которым состоялись премьеры ее песен «Андрюша», «Часы», «Руки» и «Мама».
В начале 1929 года Шульженко впервые выступила в Москве. Вместе с труппой Ленинградского мюзик-холла она привезла в столицу спектакль «Аттракционы в действии» и исполняла в нем лирические песни. Однако вскоре петь их ей запретили. В те годы в советском искусстве шла активная критика лирического направления, и под эту кампанию попала Шульженко. Через год ей предложили полностью поменять свой репертуар, исключив из него всю лирику, и певице пришлось подчиниться. Она стала исполнять украинские, русские и испанские песни. Так продолжалось до апреля 1932 года, пока не вышло постановление ЦК ВКП(б) «0 перестройке литературно-художественных организаций», которое ликвидировало РАМП, РАПП и другие организации, диктовавшие законы в тогдашнем искусстве и литературе.
В 1930 году Клавдия Шульженко вышла замуж за Владимира Коралли, а в мае 1932 года у нее родился сын Игорь. В 1936 году были сделаны первые граммофонные записи песен Клавдии Шульженко. Испанские и латиноамериканские песни в ее исполнении «Челита» и «Простая девчонка» воспринимались слушателями как песни о современниках. Однако критики того времени не стеснялись ругать певицу за избыток «чувствительности» и «мелодекламационную манеру».
В 1939 году Шульженко стала лауреатом Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады. «Шульженко явилась украшением Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, - Писал Глеб Скороходов. - Ее выступлениям сопутствовал огромный зрительский успех. Сразу же после завершения состязания последовало приглашение в Дом звукозаписи. Здесь она напела пять песен - факт, означавший выход ее пластинок на всесоюзную арену: диски, изготовленные с матриц Дома Апрелевским и Ногинским заводами, распространялись по всей стране. Ее снимают для всесоюзного киножурнала «Советское искусство» - единственную из вокалистов, участвовавших в конкурсе. Руководство ленинградской эстрады сочло нужным организовать для Шульженко джаз-оркестр, программы которого, в отличие от выступлений коллектива Я.Скоморовского, будут строиться главным образом на песнях, исполняемых Шульженко. Она же была назначена и одним из художественных руководителей нового ансамбля».
В январе 1940 года в Ленинграде был создан джаз оркестр под управлением Клавдии Шульженко и Владимира Коралли. В своей первой программе под названием «Скорая помощь» музыканты обыгрывали эпизоды, связанные с организациями, призванными оказывать «скорую помощь» в быту. Вторая программа целиком строилась на «радиоконферансе». В репертуаре нового ансамбля много шуточных песен: «Нюра», «Курносый», «О любви не говори», «Упрямый медведь».
Объявление о начале войны застало певицу на гастролях в Ереване. Шульженко рассказывала: «В Харькове поезд остановился далеко от вокзала - в городе была объявлена воздушная тревога. И тут совершенно неожиданно в стоящем неподалеку от нас поезде мы повстречали нашего сына. Этим поездом в Ленинград возвращался Аркадий Райкин с Театром миниатюр, прервавшим свои харьковские гастроли, и мои родственники передали артистам Гошу, чтобы его доставили домой. Мне сразу стало легче дышать - матери поймут меня. Поезд вез нас дальше, навстречу войне. Нам уже попадались беженцы из западных областей Украины, Белоруссии, из Прибалтики, где шли ожесточенные бои. И вот Ленинград. Как быстро изменилось все - и сам город, и люди, живущие в нем. Мешки с песком, укрывшие витрины бывшего Елисеевского гастронома и кафе «Норд» на Невском, заклеенные белыми бумажными крестами окна жилых домов, большие клещи, бочки с водой и ящики с песком в каждом подъезде - для тушения зажигательных авиабомб (зажигалок, как их называли), дежурные с противогазами на боку, воздушные тревоги и сосредоточенные, посерьезневшие лица, на которых не было и тени паники. Чувствовалось, что город готовился к сражению. В Доме Красной Армии нас аттестовали как добровольно вступивших в ряды Вооруженных Сил и выдали военную форму. Так я стала рядовым Красной Армии, а наш коллектив получил звание Ленинградского фронтового джаз-ансамбля. Командование выделило нам небольшой, видавший виды автобус, который превратился в наш дом на колесах. Но и постоянное наше жилище ничем не напоминало довоенное - мы разместились в подвальных помещениях старинного здания на Литейном - Доме Красной Армии имени Кирова, ставшем нашей базой».
Добровольно вступив в ряды действующей армии, Шульженко стала солисткой фронтового джаз-оркестра Ленинградского военного округа. Этому ансамблю вместе с Клавдией Шульженко и ее мужем артистом Коралли было суждено войти в историю героической обороны Ленинграда. Для защитников блокадного Ленинграда в самый трудный первый год окружения Клавдия Ивановна дала более пятисот концертов, помогая людям своими песнями выстоять и поверить в победу. Ей приходилось выступать в окопах и под бомбами, жизнь Шульженко не раз подвергалась опасности. Певица позже рассказывала: «Мы выступали на аэродромах, на железнодорожных платформах, в госпиталях, в цехах заводов, в сараях и палатках, на льду, припорошенном снегом, на Дороге жизни. Концерты часто прерывались вражескими атаками. Наш автобус был изрешечен пулями и осколками. К месту, где предстояло выступать, мы порой пробирались под обстрелом, перебежками. Двое музыкантов наших умерли от голода. Дело было в блокадном Ленинграде – что уж тут подробно рассказывать. Не пристало жаловаться тем, кто все-таки выжил».
Именно в это время стала всенародно любимой песня в ее исполнении «Синий платочек», найденный певицей среди сочинений польского композитора Ежи Петербургского. Новые слова к ней написал военный журналист Михаил Максимов, кроме этого слушатели того времени особенно полюбили песни в исполнении Шульженко «Давай закурим» и «Морячка». В своей книге Клавдия Ивановна писала: «Однажды после выступления нашего ансамбля в горнострелковой бригаде ко мне подошел стройный молодой человек в форме, с двумя кубиками в петлицах. «Лейтенант Михаил Максимов!» - представился он. Робея, заливаясь краской от смущения, симпатичный лейтенант сказал, что написал песню. «Я долго думал о ней, но все не получалось. А вот вчера... Мелодию я взял известную - вы, наверное, знаете ее, - «Синий платочек», я ее слышал до войны, а вот слова написал новые. Ребята слушали - им нравится...» - он протянул мне тетрадный листок. – «Если вам понравится тоже, может быть, вы споете...». Мелодия «Синего платочка» была знакома мне. Я ее услышала впервые в одном из концертов Белостокского джаз-оркестра - в довоенной Москве лета 1940 года. Ее автора, польского композитора Иржи Петербургского (на наших афишах его именовали то Юрием, то Георгием), одного из руководителей гастролировавшего коллектива, знали как создателя исполнявшегося в 30-х годах чуть ли не на каждом шагу танго «Утомленное солнце». Пела это танго и я - не могла устоять перед очарованием романтической мелодии, только у меня называлось оно «Песней о юге» (текст Асты Галлы). «Синий платочек» в том, довоенном варианте мне понравился - легкий, мелодичный вальс, очень простой и сразу запоминающийся, походил чем-то на городской романс, на песни городских окраин, как их называли. Но текст его меня не заинтересовал - показался рядовым, банальным... Лейтенант Максимов написал, по существу, новый текст, сумев сделать главное - выразить в нем то, что волновало слушателей 1942 года и продолжает волновать до сих пор как точная фотография чувств и настроений солдата тех далеких военных лет. Позже эту песню назовут «песней окопного быта», но мне думается, дело здесь не в терминах, тем более что не каждый из них может выразить суть. А суть, на мой взгляд, была в ином. Новый «Синий платочек» в простой и доступной форме рассказывал о разлуке с любимой, проводах на фронт, о том, что и в бою солдаты помнят тех, кого они оставили дома. Сам платочек стал теперь не девичьим атрибутом, что «мелькнет среди ночи», как в прежнем варианте, а символом верности солдата, сражающегося за тех, с кем его разлучила война, - «за них - таких желанных, любимых, родных», «за синий платочек, что был на плечах дорогих». И произошел случай в моей исполнительской практике уникальный. В тот же день после одной-единственной репетиции отдала песню на суд слушателей. «Приговор» был единодушным - повторить! И, пожалуй, не было потом ни одного концерта, где бы ни звучало это требование. Песня попала в точку. Думаю, что мне она далась так легко потому, что настроения и мысли, отразившиеся в ней, витали в воздухе. Я старалась выразить в «Синем платочке» то, что узнала и увидела на встречах с фронтовиками, чем жила, о чем думала. Эта простая песенка мне показалась необычайно эмоционально насыщенной, потому что она несла большие чувства - от нежности к любимым, преданности им до ненависти к врагу. С песней этой для меня связаны десятки самых дорогих воспоминаний, сотни волнующих страниц военной жизни».
Your browser does not support the video/audio tag.
В 1943 году состоялись триумфальные гастроли Шульженко по Кавказу и Средней Азии. Вместе с джаз-ансамблем она побывала в Тбилиси, Ереване, Грозном, Баку, Красноводске, Ташкенте и других городах, в том числе в Новороссийске. Однажды она пела в морском госпитале недалеко от Новороссийска, где среди раненых был экипаж торпедного катера. Во время боя все члены его экипажа или погибли, или были ранены. Только 13-летний юнга Валентин Лялин чудом остался невредим, и став за руль, довёл катер до родного берега. На концерт моряки принесли забинтованного с ног до головы командира катера Андрея Чернова. Когда концерт закончился, он протянул в сторону Шульженко забинтованные руки. Она поначалу не могла понять этот жест, и тогда к ней подбежал Лялин, взволнованно сказав, что командир просит исполнить свою любимую песню. Шульженко запела «Руки», не пытаясь сдержать слёз. А когда в апреле 1975 года Шульженко была приглашена на съемки передачи «Голубой огонек», её ждал сюрприз, который она потом называла одним из счастливейших моментов в своей жизни. Перед съёмками эпизода с её участием Шульженко указали на группу мужчин, сидевших за дальним столиком, и Клавдия Ивановна узнала возмужавшего Валентина Лялина. Рядом с ним сидели со звездой Героя Советского Союза седовласый Андрей Чернов и все оставшиеся в живых члены экипажа героического катера. Певица расплакалась, подошла к ним, каждого обняла, поцеловала, а затем, глядя на Чернова, запела: «Руки - вы словно две большие птицы...».
Your browser does not support the video/audio tag.
12 июля 1942 года на сцене Ленинградского дома Красной Армии, где состоялся концерт Шульженко и фронтового джаз ансамбля, певице была вручена медаль «За оборону Ленинграда», 9 мая 1945 года Клавдия Шульженко была награждена наивысшей советской воинской наградой орденом Красной Звезды, а 29 сентября 1945 года за выдающиеся заслуги в области вокального искусства ей было присвоено почётное звание Заслуженной артистки РСФСР. После войны певица вернулась к своему обычному репертуару.
Your browser does not support the video/audio tag.
С лета 1945 года она выступала сольно, и некоторые критики пытались ее критиковать за то, что в ее репертуаре не нашлось места для патриотических песен. Тем не менее, в послевоенный период певица находилась на пике своей популярности. Многие композиторы и поэты предлагали ей свои произведения, понимая, что имя Шульженко гарантировало зрительский успех. Сама Шульженко рассказывала: «Я ищу песню - значит, я смотрю, слушаю десятки песен. Как же приходит ощущение, что вот эта песня - моя, эта тоже, а другие - нет, не мои? Ответить на этот вопрос легко тогда, когда я могу предъявить к произведению конкретные претензии: допустим, оно мне кажется недостаточно выразительным или глубоким, не нравится музыка, холодным и скучным представляется текст. Но ведь бывает и так: всем хороша песня, а я просто слышу, как превосходно может она прозвучать в чьем-то исполнении... Только не в моем. Мы с ней чужие друг другу». Клавдия Шульженко не слушала никого, кроме тех, для кого пела. О ее непростом характере ходили легенды. Чтобы успешно выступить, она запросто могла с кем-нибудь поругаться перед выступлением. Директор ленинградского Театра эстрады специально нанимал рабочих, которых Клавдия Ивановна перед выходом на сцену отчитывала «за нерадивость». Конферансье Иван Шепелев, иногда выступавший с Шульженко в концертах, рассказывал об эпизоде, произошедшем в 1978 году в казахском городе Усть-Каменогорске на стадионе во время празднования Дня победы. Петь Клавдии Ивановне мешал постоянно ее снимавший молодой фотокорреспондент. На замечания Шепелева и Шульженко он не реагировал, и тогда взбешённая Клавдия Ивановна во время фортепианного проигрыша песни «Давай закурим» в микрофон на весь стадион послала его на три заборные буквы. Фотограф был настолько поражен, что сумел вымолвить только: «Что?» А Шульженко снова повторила ему свое послание.
Your browser does not support the video/audio tag.
Клавдия Шульженко много гастролировала по стране, записывала новые песни, и была признанным кумиром советской эстрады. Песней, получившую долгую счастливую жизнь от Клавдии Шульженко, стала песня Эдуарда Колмановского «Вальс о вальсе» на стихи Евгения Евтушенко. Стремясь расширить тематику и обогатить форму эстрадной песни, Шульженко обратилась к сюите Соловьева-Седого «Возвращение солдата» и симфоническому вальсу Хачатуряна к драме Лермонтова «Маскарад». Певица смело осваивала пространство эстрадной площадки, с мастерством драматической актрисы создавала характер героини, одновременно показывая свое отношение к ней. Песни в исполнении Клавдии Шульженко приобретали глубину, второй план и живое дыхание. Руки Шульженко во время исполнения находились в движении, мимика, и поворот головы иллюстрировали текст. Танцевальные ритмы танго, фокстрота, и особенно - вальса, делали песни Шульженко легко запоминающимися. На протяжении полувека Клавдия Шульженко оставалась лидером советской лирической песни, оказав огромное влияние на Майю Кристалинскую, Эдуарда Хиля и других эстрадных исполнителей. «В эти свои вечера К.И.Шульженко пела только о любви, писала И.А.Василинина. - Она пела, говорила, шептала любовные признания. Была раба любви и ее госпожа. Она превозносила это великое и таинственное чувство и смеялась над ним. Была отвергнута, брошена, забыта и снова счастлива, желанна, любима. Она утверждала, что любви все возрасты покорны. И заставляла безоговорочно верить этому. Царила на сцене женщина, певица, актриса. Царила вновь. Десять дней над входом Государственного театра эстрады висел плакат: «Все билеты проданы». Десять дней на дальних подступах к театру спрашивали: «Нет лишнего?» Десять дней счастливчики, заполнившие зрительный зал, с нетерпением ждали открытия занавеса... Так в октябре 1965 года проходил в Москве Первый фестиваль советской эстрадной песни».
Your browser does not support the video/audio tag.
Шульженко не пользовалась особым расположением партийного руководства страны, и ей были запрещены заграничные гастрольные поездки. Она одной из первых в стране осмелилась носить брюки, и особое неудовлетворение вызвал тот факт, что она использовала их в концертном костюме. Не ладились отношения Шульженко с министром культуры Фурцевой. Однажды Шульженко нужно было встретиться с Екатериной Фурцевой, но эта встреча долгое время не могла состояться из-за занятости министра. Наконец, Фурцева назначила певице время для встречи. В назначенный день Шульженко явилась в приемную министра, однако министра на месте не оказалось. «Екатерина Алексеевна будет с минуты на минуту», - сообщила певице секретарша. Шульженко пришлось долго ждать. Другие посетители в таких случаях стоически терпели ожидание, или, извиняясь, уходили. Шульженко поступила иначе. Обращаясь к секретарше, сказала: «Пожалуйста, передайте министру, что она дурно воспитана...» И удалилась из приемной. Через несколько лет правительство решило наградить певицу за ее многолетний труд на эстраде орденом Ленина. Однако было решено устроить церемонию награждения не в Кремле, а в здании Моссовета, о чем Шульженко заранее сообщили по телефону. Шульженко ответила: «Только что я сшила для себя новое красивое платье. И если я достойна высокой награды, то эта награда должна быть достойно мне преподнесена! Иначе ваша железка мне не нужна». И повесила трубку. Лишь во время руководства Брежнева она стала народной артисткой СССР, получила орден Ленина и новую квартиру в центре Москвы. Это случилось после того, как она была приглашена на Малую землю, где собрались участники легендарного сражения под Новороссийском. Среди этих участников был Леонид Брежнев. Во время беседы присутствующих возник импровизированный концерт, и Брежнев попросил: «Клавдия Ивановна, спойте наши любимые военные песни». Певица согласилась. Едва она спела одну песню, как Брежнев сразу попросил вторую - «Записку», которая была одной из его любимых.
Your browser does not support the video/audio tag.
Клавдия Шульженко иногда снималась в кино. Ее дебютом стала эпизодическая роль Веры в киноленте «Кто твой друг». Позже режиссер Эдуард Иогансон пригласил певицу спеть за исполнительницу главной женской роли в кинокомедии «На отдыхе». Музыку к фильму написал композитор Иван Дзержинский, его «Песня Тони», которую предстояло исполнить, очень понравилась Шульженко, и она согласилась. Позже выяснилось, что имя реальной исполнительницы «Песни Тони» авторы фильма решили сохранить в тайне. Шульженко узнала об этом случайно. Друзья устроили певице сюрприз: принесли ей домой патефон с пластинкой, на которой, по их словам, была записана одна превосходная песня, и, не произнеся больше ни слова, предложили её прослушать. Для неё это был первый случай, когда она слышала себя со стороны. Певица с улыбкой вспоминала годы спустя, что приятных эмоций это прослушивание у нее не вызвало.
Клавдия Шульженко активно сотрудничала с Дунаевским, который написал для нее песни «Окрыляющее слово», «Письмо матери», «Школьный вальс», а также песни для музыкального фильма-ревю с ее участием «Веселые звезды» режиссера Веры Строевой, в котором певица исполнила одну из своих любимых своих песен «Молчание» на стихи Матусовского. А в декабре 1983 года Клавдия Шульженко приняла участие в съёмках телевизионного фильма «Вас приглашает Клавдия Шульженко». Авторы фильма показали яркую жизнь певицы, и картина имела большой успех.
Непросто складывалась личная жизнь Клавдии Шульженко. Официально она была замужем один раз, но гражданских браков у Клавдии Ивановны было несколько. С первым мужем Иваном Григорьевым она познакомилась 17–летней девчонкой в Харькове. Позже, направляясь на гастроли, Шульженко познакомилась с музыкантом и куплетистом Владимиром Коралли. Когда Григорьев попытался уговорить Клавдию остаться с ним, Коралли, присутствовавший при их объяснении, выхватил браунинг и чуть не застрелил соперника. Брак с Коралли поначалу складывался довольно счастливо, у Шульженко родился сын Игорь, росли популярность и материальный достаток. Но Шульженко стало известно, что муж ей изменяет, и в пику своему супругу она увлеклась композитором Ильей Жаком. Позже Клавдия Ивановна признавалась, что Жак был самой большой любовью в ее жизни.
В 1955 году, на 25-м году совместной жизни брак Клавдии Шульженко с Коралли распался, они разменяли свою жилплощадь, Коралли переехал в соседний дом, а квартира певицы стала коммунальной. При разделе имущества бывший супруг обменял одну комнату в их некогда общей четырехкомнатной квартире на улице Алексея Толстого (сегодня улица Спиридоновка), и в нее въехала семья с маленьким ребенком. Клавдия Ивановна, которой на тот момент ей исполнилось 50 лет, была в шоке. Она звонила знакомым и плача говорила, что не знает, как жить: к плите не подходила больше десяти лет, а теперь к тому же оказалась в коммунальной квартире. «Хоть ложись и помирай», - сетовала она.
В 1957 году Шульженко познакомилась с Георгием Епифановым, влюбившемся в Клавдию Ивановну еще до войны. Когда они встретились, когда ей было пятьдесят лет, а ему - тридцать восемь. Но Георгий Кузьмич всегда говорил, что чувствует себя старше Шульженко, и она ему кажется девочкой, которую нужно оберегать и защищать. Епифанов помог Шульженко перебраться из коммуналки в кооперативную квартиру неподалеку от метро «Аэропорт». Епифанов рассказывал: «Мое заочное увлечение этой женщиной ни для кого не было секретом. Как-то режиссер, с которым мы работали, Марианна Семенова является в студию: «Жорж, твоя Клавочка отдыхает в одном санатории с моим Сережей (муж)». - «Твоя Клавочка! И что?» - «У тебя автомобиль в порядке?» - «В порядке». - «Мне нужно к Сереже отвезти профессора (муж болел)». - «Конечно, поедем». И мы поехали. Въезжаем на территорию санатория имени Артема на Ленинградском шоссе. Марианна была знакома с Клавдией, потому что как режиссер монтировала фильм «Концерт фронту». И вот она бежит к ней в номер и восклицает: «Клавочка, угадай, кого я привезла?» - «Профессора?» - «Нет, человека, который тебя безумно любит!» Клавдия к этому времени уже два года как развелась с мужем, Владимиром Коралли. Вышли на балкон. «Вон внизу двое мужчин, угадай кто». - «Который моложе?» - «Угадала». - «А как его зовут?» - «Жорж». - «А фамилия?» - «Епифанов». Шульженко задумалась и всплеснула руками: «Господи, так это и есть Г. Е.!» Потом Марианна впихнула меня в ее комнату. Дрожащим голосом я сказал: «Здрасьте». Клавдия Ивановна спрашивает: «Вы сейчас возвращаетесь в Москву? Можно, я поеду с вами?» Еще бы! Не против ли я, чтобы в мой автомобиль села моя мечта?! Потом попутчики мне рассказывали, что я никогда в жизни так благоговейно не вел автомобиль. Подъезжаю, не спрашивая дороги, ведь знал адрес - дом напротив Министерства иностранных дел. Только подъезд она мне не назвала. И пригласила на следующий день, на чай! Прихожу, сижу, пью исключительно чай. Пьем чай в девять часов, в десять, в одиннадцать часов. Она смотрит на меня и говорит: «Слушайте, вы или уходите, или оставайтесь». Такая альтернатива меня необыкновеннейшим образом обрадовала. Но при этом мне стало страшно: справлюсь ли я с той чрезвычайной миссией, которая мне предстоит? Всякое бывает в нашем мужском деле, не правда ли? Испугался, но отчаянно сказал: «Остаюсь!». Это была брачная ночь, которая длилась в общей сложности восемь лет. Я верю, что был единственным любимым ею человеком. Жили мы каждый у себя, но пропадал я у нее без конца. Матушка моя покойная была возмущена этим обстоятельством, потому что считала, что родила сына для себя. А не для какой-то хоть Шульженко, хоть Фурцевой... Клавдия была мягкая, отзывчивая, отходчивая. Но когда надо, умела быть жесткой. Помню, на концерте в КДС - то ли занавес повесили не так, то ли еще что - выдала со сцены такой текст! У нее была домработница (она же костюмер Шурочка Суслина. - Ф. Р.), они с Клавдией всюду ходили вместе. Или со мной. Она не переносила одиночества... Почему мы расстались? Однажды в 1964 году мы были на дне рождения одной дамы композитора. Когда вернулись домой, я что-то замельтешил, помогая, Клавдии снять пальто. Она мне вдруг сказала вещь такую грубую и обидную, что это... не прощается...».
Расставшись, они продолжали перезваниваться. Епифанов сопровождал ее в Кремль, когда ей вручали звание народной артистки СССР в 1971 году и орден Ленина в 1976 году.
При всей своей известности особым достатком Шульженко похвастаться не могла. Государство платило ей 270 рублей пенсии, которых женщине, привыкшей к достатку, не хватало. Ей приходилось распродавать драгоценности и антиквариат, который она собирала всю жизнь. Самой же дорогой вещью хозяйка считала несессер с французскими духами. Даже в военные годы, скрываясь в бомбоубежищах, Клавдия Ивановна забирала этот несессер с собой. Последними непроданными ценными предметами в ее доме были антикварный диван, который Шульженко купила у Лидии Руслановой, и рояль, принадлежавший ранее композитору Дмитрию Шостаковичу. Как шутила Клавдия Ивановна, петь ей в то время приходилось исключительно «на рынок»: продукты она предпочитала покупать именно там - свежую клубнику и прочие деликатесы, к которым была весьма неравнодушна. Выживать Клавдии Ивановне помогали молодые артисты. Денег от них она не принимала, но подаркам была рада. Перехитрить же ее и оставить деньги удавалось лишь Алле Пугачевой. Перед уходом, воспользовавшись тем, что хозяйка шла провожать гостей, Алла Борисовна оставляла приличную сумму под салфеткой на кухонном столе. А в следующий свой визит сочувственно поддакивала Шульженко, которая сетовала на плохую память: вот, мол, уже стала забывать, куда прячет деньги.
«Не представляю себе, чтобы героиня Шульженко стала прибедняться, жаловаться, сдалась на милость обстоятельств, не представляю, чтобы она поступилась своим самолюбием, или сфальшивила, или принялась лицемерить, – говорила певица Мария Максакова. – Женщины, с которыми знакомит нас Шульженко, умеют сильно, глубоко чувствовать, но они горды, и поэтому даже о самом больном и горьком у них хватает силы говорить с мужественной сдержанностью».
Your browser does not support the video/audio tag.
Иногда к певице заходил Коралли, живший по соседству. Его приходу предшествовало неизменное предупреждение Клавдии Ивановны: «Володя, только на полчаса. Больше я тебя не выдержу».
С конца 1970-х годов Шульженко прекратила выступления с сольными программами, но принимала участие в сборных концертах и делала новые записи на фирме «Мелодия». Одной из самых популярных песен ее репертуара того времени была песня «Вальс о вальсе» Эдуарда Колмановского на стихи Евтушенко. «Талант этой замечательной артистки таков, что, раз спев песню, она делает ее своей, «шульженковской», - сказал Колмановский. - Мы, авторы песен, не можем быть за это в обиде. Наоборот, мне кажется, что именно благодаря исполнению Клавдии Шульженко «Вальс о вальсе» получил столь долгую и счастливую жизнь».
В апреле 1976 года в Колонном зале Дома Союзов состоялся юбилейный концерт певицы. Одной из последних ее работ стала запись кантаты Дариуса Мийо «Сын и мать». В 1981 году в издательстве «Молодая гвардия» вышли мемуары Шульженко «Когда вы спросите меня…» в литературной записи Глеба Скороходова.
В последние годы жизни, когда Клавдия Ивановна сильно болела и уже не могла работать, главным ее утешением стал рояль. За ним Шульженко забывала о своих невзгодах. Врачи рассказывали, что, когда она лежала в больнице и жизнь отсчитывала последние часы, певица, как только сознание к ней возвращалось, шептала: «К роялю! К роялю!». Клавдия Шульженко скончалась 17 июня 1984 года и была похоронена на Новодевичьем кладбище. Алла Пугачева сказала в интервью: «Когда умирает такой талант, то чувство осиротелости охватывает душу. Утрата – как бы потеря близкого, справедливого доброго гения в нашем далеко не легком жанре...» Анатолий Папанов заметил: «Второй Шульженко никогда не будет! Как не будет второй Раневской, второго Качалова...».
«Примером, идеалом эстрадного пения была для меня Клавдия Шульженко. Все в ней мне нравилось, - писала в своей книге Галина Вишневская. - С самого появления ее на сцене я попадала под обаяние ее огромного мастерства, ее внешнего облика, ее пластики, отточенности ее движений. В каждой песне возникал определенный сценический образ, каждая песня была законченным произведением, со своим вступлением, развитием и финалом. Эстрадный жанр очень опасен легкостью и соблазном соскользнуть на дешевые эффекты, на убогие актерские трюки, у которых одна цель: ублажить публику. Клавдию Шульженко никогда не покидало чувство меры - она была удивительная артистка. Прекрасные выразительные руки, богатая мимика - все отражает внутреннее, душевное движение. Все искренне прочувствовано, естественно исполнено и умно рассчитано. Она никогда не пела с микрофоном. Голос у нее был небольшой, но очень приятного тембра. Она будто и не пела, а легко и свободно напевала, не фокусируя звук, что немедленно создавало особую атмосферу интимности и неизменно покоряло зрителя. Она создала в этом жанре свой собственный стиль и царила на эстраде десятки лет. Из известных мне певиц я могу сравнить ее по степени таланта только с Эдит Пиаф, хотя по характеру дарования они совершенно разные: в Пиаф - надломленность, трагический надрыв, в Шульженко - мягкая лиричность, светлая женственность. После ее пения хотелось жить».
В 2006 году о Клавдии Шульженко был снят документальный фильм «Три вальса».
Your browser does not support the video/audio tag.
Текст подготовил Андрей Гончаров
Использованные материалы:
Материалы сайта www.kino.ukr.net
Материалы сайта www.city.kharkov.ua
Материалы сайта www.wild-mistress.ru
Материалы сайта www.biografii.ru
Материалы сайта www.kharkov.vbelous.net
Материалы сайта www.yury-reshetnikov.elegos.ru
Текст статьи «Клавдия Шульженко. Мать советской Фонограммы», автор И.Оболенский
Текст статьи «Одиночество в розовом цвете», автор И.Изгаршев
Клавдия Ивановна родилась в 1906 году в маленьком поселке под Харьковом. Ее творческая карьера началась на Родине с распевания народных украинских песен. Дебют на большой сцене произошел, когда ей было 17 лет. В тот момент молодую артистку приняли в один из театров Харькова. Уже через несколько лет началась плодотворная работа в Мариинском театре в Ленинграде и Московском мьюзик-холле. Столичная публика по достоинству оценила силу голоса молодой исколнительницы.
В 40-х годах Шульженко серьезно увлеклась джазом. В то время в Советском союзе это музыкальное направление было недостаточно известно, да и не особо одобрялось властями. Артистка выступила в роли новатора. Она сама изучала теорию и подбирала исполнителей для своего джазового ансамбля, который был первым в СССР.
Когда началась война, Клавдия Ивановна стала ездить на фронт вместе со своим музыкальным коллективом, поднимая боевой дух солдатам. За время боевых действий артистка дала более тысячи концертов. Она выступала на передовой, рискуя своей жизнью, и в военных госпиталях. Именно Шульженко стала первой исполнительницей песни «Синий платочек», ставшей невероятно популярной в Союзе.
Клавдия была смелой и уверенной в себе женщиной. Она стала первой артисткой в СССР, осмелившейся выйти на сцену в брючном костюме. Шульженко обожала наряжаться и французские духи. Даже во время войны ей удалось сохранить свой несессер с парфюмерией.
После войны ее концертная деятельность не закончилась. Клавдия Ивановна побывала в Польше, Венгрии, Германии. Ее мечтой была поездка во Францию, к могиле Эдит Пиаф. Ведь именно с ней постоянно сравнивали Шульженко, когда говорили о ее таланте и глубине голоса. Этой мечте не суждено было исполниться: власти не выпускали туда артистку.
В репертуаре Клавдии Ивановны более сотни музыкальных композиций. Она сотрудничала с множеством известных композиторов, режиссеров, артистов и другими творческими личностями. Ее дискография насчитывает более двух десятков пластинок. Самыми любимыми песнями артистки были «Школьный вальс», «Письмо матери», «Друзья-однополчане».
Личная жизнь
Первый и единственный официальный брак состоялся в 1930 году с Владимиром Коралли. Он был творческой личностью, как и его молодая жена. Через два года у пары родился ребенок – сын Игорь. Артисты прожили 25 лет вместе, после чего пришли к решению о разводе. Причиной тому стала ревность партнеров.
Через два года после разрыва с мужем артистка встречает новую любовь. У нее начинаются романтические отношения с кинооператором Георгием Епифановым. На тот момент Шульженко исполнилось уже 50 лет, а ее новый партнер был моложе ее на 12 лет.
Уход из жизни
Последние годы жизни знаменитая артистка провела в столице в собственной квартире, доставшейся ей практически перед смертью. Клавдия Ивановна совершенно не умела экономить. Даже живя на скромную пенсию, она не могла себе отказать в элитной французской парфюмерии. Артистка дорожила антикварными вещами, хотя большинство пришлось продать.
Шульженко часто посещали молодые артисты. Они хотели помочь ей финансово, но Клавдия Ивановна запрещала приносить деньги и принимала только гостинцы.
Великая актриса и певица ушла из жизни 17 июня 1984 года. Похоронили ее на Новодевичьем кладбище в Москве.
Как считается рейтинг◊ Рейтинг рассчитывается на основе баллов, начисленных за последнюю неделю
◊ Баллы начисляются за:
⇒ посещение страниц, посвященных звезде
⇒ голосование за звезду
⇒ комментирование звезды
Биография, история жизни Шульженко Клавдии Ивановны
Шульженко Клавдия Ивановна (24.03.1906, Харьков – 1984, Москва) – советская актриса театра и кино, эстрадная певица.
Юное дарование
Клавдия Шульженко родилась 24 марта (11 марта по старому стилю) 1906 на Украине, в Харькове, в семье бухгалтера управления железной дороги Ивана Ивановича. Отец серьезно увлекался музыкой: он играл на духовом инструменте в любительском оркестре, а иногда и пел соло в концертах. И первое художественное впечатление юной Клавдии Шульженко было связано именно с отцом. Его красивый грудной баритон, его выступления приводили девочку в неописуемый восторг.
Клавдия Шульженко постоянно принимала участие в художественной самодеятельности, в спектаклях, которые шли на сцене, сделанной прямо посреди двора. Спектакли вызывали жгучий интерес жителей соседних домой. Они приходили со своими стульями, табуретами, скамейками. При «входе» в театр на маленькой тумбочке стояла кружка, в которую зрители бросали «кто сколько может». Табличка, лежавшая рядом, сообщала, что эти сборы предназначались для оправдания расходов по постановке самого спектакля.
Было поставлено множество пьес, чаще всего инсценировались сказки. Безусловно, в каждом спектакле были песни и танцы, и девочка обязательно пела – либо по ходу пьесы, либо в концертном отделении.
Само же юное дарование между тем в мечтах никогда не собиралась петь: она должна была стать только драматической актрисой. И «виноваты» в этом не только первые любительские спектакли, но и кинематограф и, конечно же, кумиры кино, которые в те годы властвовали на экране – , Владимир Максимов. Глядя на них, Шульженко все больше думала о драматическом театре. Ее любимым предметом в гимназии была словесность. А вот к занятиям по музыке относилась с пренебрежением.
В Харькове был прекрасный театр под руководством прославленного режиссера Николая Николаевича Синельникова. Пересмотрев практически весь репертуар этого театра, Шульженко дала себе слово во что бы то ни стало поступить туда работать. И ее желание осуществилось. На показе в Харьковском драмтеатре, куда она пришла в неполные 17 лет, Клавдия Шульженко лихо исполнила любимую песню отца «Распрягайте, хлопцы, коней». А аккомпанировал ей тогда заведующий музыкальной частью , судьба потом не раз сводила двух талантливых людей. В театре Клавдия Шульженко, правда, играла всегда небольшие роли: в «Периколе», в «Детях Ванюшина», в роли певицы в спектакле «Казнь» пела романс «Снился мне сад». Выступала в клубах, в летнем театре «Тиволи» и в дивертисментах после окончания спектаклей.
ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Песенная слава
Однако судьба распорядилась по-своему: родители решили отдать дочь в обучение к профессору Харьковской консерватории Никите Леонтьевичу Чемизову. И именно Чемизов раскрыл Шульженко глаза на ее талант, сказав однажды: «Ты счастливая, у тебя голос поставлен от природы, тебе нужно только развивать и совершенствовать его» . Вероятнее всего, сама бы она никогда не пошла по музыкальной части.
Песенная слава к Клавдии Шульженко приходила постепенно. Случай свел ее с поэтом Павлом Германом, он и предложил молодой певице несколько своих песен, в том числе скоро ставшую знаменитой «Песню о кирпичном заводе», в народе – «Кирпичики», на музыку Кручинина, и «Шахту № 3». Исполнение этих двух песен и принесло настоящий успех певице.
В Краснозаводском драмтеатре в рабочем районе Харькова артист Брейтингам написал уже для Клавдии Шульженко песни, а музыка принадлежала студенту консерватории, в будущем известному композитору Юрию Мейтусу: «Папиросница и матрос», «Силуэт», балладу «Красный мак» и шуточную «На санках». Последнюю Клавдия Шульженко исполняла в течение многих лет. Вот с таким репертуаром и приехала она в Ленинград.
Ленинград
Успешный дебют молодой певицы состоялся в праздничном концерте в День печати в Театре оперы и балета. И пошло-поехало... И вот уже Клавдия Шульженко, артистка Ленинградской эстрады, приглашена в мюзик-холл для участия в программах «Аттракционы в действии». В роли продавщицы мороженого Маши Фунтиковой она поет две песенки на музыку в спектакле «Условно убитый». Ее лирические, жанровые песни «Дружба», «Портрет», «Записка» продолжают критиковать за избыток «чувствительности». За «мелодекламационную манеру» ее сравнивают с певицей Кремер. Однако в отличие от Кремер, певшей об экзотических странах и изысканных чувствах, Клавдия Шульженко в своих песнях рассказывает о чувствах простых людей, своих современников. И даже ее испанские и латиноамериканские песни «Челита» и «Простая девчонка» воспринимались как песни о сверстницах – комсомолках 30-х годов.
Да так выглядела и сама Клавдия Шульженко с ее коротко остриженными белокурыми волосами, приветливым, открытым, русским лицом. Клавдия Шульженко работает с джаз-оркестром Скоморовского, где состоялись премьеры ее разных по характеру песен: «Андрюша» Жака, «Часы» Волкова, «Руки» Лебедева-Кумача, «Мама» Табачникова. Создает джаз-оркестр, дирижер Семенов, под своим руководством. С ним подготовлены новые песни: «Письмо» Фомина, шуточная «Дядя Ваня» Табачникова, «В вагоне поезда» Жака, «О любви не говори» Владимирцова.
Объявление о начале войны застало певицу на гастролях в Ереване. Добровольно вступив в ряды действующей армии, Шульженко стала солисткой фронтового джаз-оркестра Ленинградского военного округа. Ансамблю, вместе с Клавдией Шульженко и ее мужем, артистом Коралли, суждено было войти в историю героической обороны Ленинграда.
Только для защитников блокадного Ленинграда в самый трудный первый год Клавдия Ивановна дала более пятисот концертов, помогая людям своими задорными и душевными песнями выстоять и поверить в победу. Выступать приходилось иногда прямо в окопах и под бомбами и не раз жизнь Клавдии Ивановны висела на волоске. Именно в это время стали всенародно любимыми «Синий платочек», найденный певицей среди старых сочинений польского композитора Петербургского с новыми словами лейтенанта Максимова, а также «Давай закурим» и «Морячка».
Стремясь расширить тематику и обогатить форму эстрадной песни, Шульженко обращается к сюите Соловьева-Седого «Возвращение солдата» и симфоническому вальсу к драме «Маскарад».
Признанный кумир
Клавдия Шульженко много гастролировала по стране, записывала новые песни. Она была признанным кумиром тогдашней советской эстрады, исполняла как старые свои песни, так и новые: «Студенческая застольная», «Студенческая прощальная» «К другу», «Срочный поцелуй», «Мой старый парк».
Певица смело осваивала пространство эстрадной площадки, населяла ее людьми. С мастерством драматической актрисы певица создавала характер героини, одновременно показывала свое отношение к ней. Песни, порой непритязательные по содержанию, в исполнении Клавдии Шульженко приобретали глубину, второй план, живое дыхание жизни. Зримо возникали приметы быта: ветка сирени и синий платочек, пачки писем и связки старых нот...
Использовала певица кастаньеты в «Простой девчонке», бубен в «Тарантелле», листок бумаги в «Записке», веер в «Старом вальсе»... Руки актрисы находились в движении, они просили и страдали, утешали и обнимали. Мимика, поворот головы, легкое движение чаще просто иллюстрировали текст. Танцевальные ритмы – танго, фокстрот, особенно вальс, ах, сколько вальсов исполнила актриса! – делали ее песни легко запоминающимися. На протяжении полувека Клавдия Шульженко оставалась лидером советской лирической песни, оказала влияние на новую генерацию артистов – Майю Кристалинскую, Эдуарда Хиля, .
Кино
Дебютом в кино Клавдии Шульженко была эпизодическая роль Веры в киноленте «Кто твой друг». Стоит отметить, что Клавдия Шульженко могла бы сняться и в одной из главных ролей в этом фильме. Музыку к картине написал , который, собственно, и пригласил ее на съемки. Однако из этой затеи ничего не получилось. На киностудии «Белкино» был всего один комплект звуковой аппаратуры и этот комплект достался другой съемочной группе. А жаль...
«На отдыхе»
Режиссер Ленкино Эдуард Юльевич Иогансон пригласил певицу принять участие в звуковой кинокомедии «На отдыхе». Но пригласил не сниматься, а только петь за исполнительницу главной женской роли. Музыку к фильму написал известный композитор Иван Дзержинский, который нечасто обращался к жанру лирической песни. Но его «Песня Тони» была удивительно хороша, и Шульженко согласилась. Фонограмму с исполнением записали до начала съемок, а потом уже на съемочной площадке героине только оставалось прилежно открывать рот и внимательно следить за артикуляцией, чтобы зрители впоследствии не заметили, что она поет буквально не своим голосом. Кажется, это был первый случай совмещения чужой фонограммы с изображением, совмещения, которое столь часто практикуется сегодня.
Клавдия Шульженко активно сотрудничала с , который пишет для певицы «Окрыляющее слово», «Письмо матери», «Школьный вальс», а также песни для музыкального фильма-ревю с ее участием «Веселые звезды» режиссера Веры Строевой, в котором певица исполнила одну из самых любимых своих песен – «Молчание» на стихи Матусовского. В музыкальной комедии принимали участие популярные артисты советской эстрады и кино: Юрий Тимошенко и Лев Миров, Марк Новицкий, и , .
У режиссера Журавлева в декабре 1983 года Клавдия Шульженко приняла участие в съёмках телевизионного фильма «Вас приглашает Клавдия Шульженко», автор сценария Скороходов. Авторы фильма показали яркую жизнь певицы. Картина с участием самой звезды эстрады имела колоссальный успех.
Личная жизнь
В 1930 году Клавдия Ивановна стала женой певца и артиста разговорного жанра Владимира Коралли. Через два года после свадьбы в семье родился сын Игорь (став взрослым, сын артистов выбрал себе далеко не артистическую профессию инженера).
В 1955 году распался брак Клавдии Шульженко с Коралли. Они разменяли свою жилплощадь. Коралли переехал в соседний дом, а квартира певицы стала коммунальной, и в ней ей уже невозможно было репетировать.
Но в одиночестве певица пробыла недолго – в 1957 году она встретила свою новую любовь. Ее 39-летнего избранника звали Георгий Епифанов, в свое время он окончил операторский факультет ВГИКа. В Клавдию Ивановну он влюбился еще до войны, когда случайно купил ее первую пластинку. А через несколько месяцев, попав на ее концерт в Ленинграде, он понял, что «пропал» окончательно. Георгий Епифанов любил Клавдию Шульженко заочно долгих шестнадцать лет и остался верен этой любви всю свою жизнь. Они стали супругами пред Богом и людьми. Он никак не мог поверить в свое счастье, а ей всегда казалось, что это сказочный сон.
Георгий Кузьмич был моложе Клавдии Ивановны ровно на двенадцать с половиной лет, она родилась 24 марта 1906 года, а он 24 августа 1918 года. Когда они встретились, ей было пятьдесят, а ему только через месяц исполнилось тридцать восемь. Но Георгий Кузьмич всегда говорил, что чувствует себя старше её, она кажется ему девочкой, которую нужно оберегать и защищать.
Несмотря на разницу в возрасте и пересуды за спиной, они были очень счастливы. Он бережно собирал письма и телеграммы, которые теперь Клавдия Ивановна посылала ему со своих гастрольных поездок. А любимая писала: «Сегодня пела только для тебя, мой родной, любимый Жорж! Ты вошел в мою жизнь, когда она потеряла для меня смысл и интерес. Ты вдохнул в меня жизнь. 21 июля 1956 года, когда мы встретились, – великий день для меня, день моего второго рождения для любви. Сколько мне осталось – все твое» .
Экономить не умела…
Впрочем, мало кто знает, что выдающаяся певица Клавдия Шульженко, как и современные звезды, была достаточно прихотливой. Никогда не экономила и все деньги тратила на концертную одежду и духи: любила дорогую парфюмерию и отдавала предпочтение одежде от известных модельеров. Сегодня в музее Клавдии Шульженко демонстрируют фото, которые в советские времена показывать запрещали: в частности, где известная певица на отдыхе или дома.
Музыкант Андрей Григорьев, бывший участник группы «Красные Маки»: «Вот, Клавдия Ивановна чалму оденет, по городу идет. Очки черные, чтобы ее только не трогали, автографы. Все равно узнавали» . Общие выступления молодежной группы «Красные Маки» и уже известной Клавдии Шульженко были выгодным делом для всех музыкантов. Молодежь заявляла о себе. А «кассу», используя сленг музыкантов, все-таки делала Клавдия Шульженко. Вспоминая Шульженко, Андрей говорил, что певица хоть и была прихотливой, но при этом никогда не пела под фонограмму, она всегда пела о любви, а не о комсомоле и партии, поэтому, наверное, и звание заслуженной и народной получила поздно.
Кончина
Умерла Клавдия Ивановна в 1984 году в своей московской квартире, где стоит рояль, который выдающийся композитор
Помню, как в памятный вечерПадал платочек твой с плеч,
Как провожала
И обещала
Синий платочек сберечь.
И пусть со мной
Нет сегодня любимой, родной,
Знаю, с любовью
Ты к изголовью
Прячешь платок дорогой...
«Боже, как мне надоела эта Шульженко»
В начале восьмидесятых в парке на улице Усиевича, что неподалеку от станции метро «Аэропорт», часто прогуливалась пожилая женщина. Иногда компанию ей составляли соседи. И тогда она спрашивала у них: «Я слышу, как у меня на балконе шелестят листья. Почему они шелестят? Ведь там нет деревьев». Ответа на этот вопрос никто не знал. Спутники лишь пожимали плечами. А к незнакомым прохожим женщина обратиться не могла.
Вдруг они узнают в седой старушке знаменитую Клавдию Шульженко?
Этого Клавдия Ивановна допустить не могла.
«Хитрая» Пугачева
Несмотря на довольно приличную пенсию - 270 полновесных советских рублей, Клавдия Ивановна Шульженко, привыкшая жить на широкую ногу, в последние годы жизни чуть ли не бедствовала. Продукты и непременно свежую клубнику она, не желая ни перед кем унижаться, в том числе перед директором «Елисеевского» магазина, всегда покупала только на рынке. Приходилось распродавать драгоценности и антиквариат, который она собирала всю жизнь. Когда в 1984 г. она в последний раз уезжала в Центральную клиническую больницу, в квартире остались лишь две ценные вещи - диван красного дерева, купленный у Лидии Руслановой, и рояль Дмитрия Шостаковича, который композитор проиграл в карты.
Помогали Клавдии Ивановне молодые артисты. Денег от них она не принимала, но подаркам - Кикабидзе как-то привез из-за границы косметику, Кобзон мохеровый плед - была рада. Перехитрить Клавдию Ивановну и оставить ей деньги удавалось лишь Алле Пугачевой. Как правило, перед уходом, воспользовавшись тем, что хозяйка шла провожать гостей, Алла Борисовна оставляла энную сумму на кухонном столе, под салфеткой, а в следующий визит сочувственно поддакивала Шульженко, которая сетовала на плохую память: вот, мол, уже стала забывать, куда деньги прячу.
Впрочем, с памятью у нее и вправду были нелады. Первый звонок прозвенел на юбилейном концерте, состоявшемся в Колонном зале 10 апреля 1976 года. Исполняя одну из самых популярных своих песен «Три вальса», после начальных слов первого куплета «Помню первый студенческий бал» певица сбилась и начала импровизировать. Больше «Три вальса» она не исполняла никогда. А вскоре и вообще перестала выступать.
В конце жизни она полюбила слушать свои записи и каждый день ставила пластинку то с «Синим платочком», то с «Давай закурим». Раньше же, когда кто-то, желая сделать ей приятное, заводил патефон с песнями певицы, Клавдия Ивановна вздыхала: «Боже, как мне надоела эта Шульженко».
Таких, как вы, у нас много
Последний раз Клавдия Ивановна появилась на публике в телевизионном «Голубом огоньке» нового 1984 года. В тот вечер она много улыбалась, шутила, вспоминала, как в 1953 году ради новогоднего капустника в ЦДРИ отказалась выступать перед Василием Сталиным. «По Конституции я имею право на отдых», - ответила Шульженко по телефону на звонок генеральского адъютанта. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы не смерть Сталина. Вообще, надо сказать, что отношения с сильными мира сего дружескими у певицы не были никогда. Вот один из показательных примеров. Однажды Шульженко больше часа просидела в кабинете всесильного министра культуры СССР Екатерины Фурцевой. Когда наконец министр соизволила принять легендарную певицу, Клавдия Ивановна, войдя в кабинет, бросила в лицо хозяйке: «Мадам, вы плохо воспитаны», - и гордо вышла, громко хлопнув дверью. Фурцева этого не забыла и во время одного из концертов, когда на сцене появилась Шульженко, демонстративно встала и вышла из зала. И в последующие годы обида продолжала сжигать душу министра. Когда, много лет спустя, Клавдия Ивановна обратилась в министерство с просьбой об улучшении жилищных условий, Фурцева ответила: «Скромнее надо быть. Таких, как вы, у нас много».
Никогда ни у кого ничего не проси. Придет время -сами все дадут
Начинала Клавдия Шульженко легко, весело, как бы играючи. Гимназисткой пришла в театр и с ходу заявила Синельникову, режиссеру, известному в Харькове не меньше, чем Станиславский, Вахтангов, Мейерхольд в Москве:
- Хочу стать артисткой!
- А что ты умеешь? - спросил режиссер.
- Все! Петь, танцевать, декламировать.
Закатывая глаза и ломая руки, девочка запела об обманутом возлюбленном, который повесился на подаренном любимой шелковом шнурке. И произошло чудо - маститому режиссеру понравилось. 17-летняя Клава получила роль в массовке оперетты, участвовала в дивертисментах. Аккомпанировали ей Дуня - недавний выпускник Консерватории Исаак Дунаевский, и Елизавета Резникова. Именно Резникова, когда у девушки случилась несчастная любовь, преподала Клаве урок, который та запомнила на всю жизнь:
- Две причины могут оправдать отмену репетиции или концерта. Тяжелая болезнь и смерть.
В 1928-м Резникова организовала переезд Шульженко в Ленинград. Синельников благословил Клаву: «У тебя должен быть театр твоей песни. Но никогда ни у кого ничего не проси. Придет время - сами все дадут».
Огромный и немного надменный Ленинград ошеломил Клаву. Театры, музеи, мюзик-холл. Артисты «с именами» в кинотеатрах… Она обиделась, когда человек в ослепительной манишке, кивнув на нее, бесцеремонно спросил: «Эта?»
Резникова заторопилась:
- Клавочка, познакомься, знаменитый конферансье Николай Сергеевич Орешков.
Клава, сверкнув глазами, по-солдатски подошла к роялю. Когда она спела, Орешков торжественно произнес:
- Я вас беру в программу на День печати. Кировский театр, бывший Мариинский. Улавливаете ответственность? Это вам не Харьков, где «кушают» все подряд.
Повисла нехорошая тишина. Закрыв дверь за Орешковым, Резникова накинулась на Клаву:
Учитесь себя сдерживать, милочка. Умейте проглотить незаслуженную обиду и улыбнуться, когда хочется рыдать, и быть приветливой, когда хочется дать пощечину…
И вот 5 мая. После того как 18-летний Вахтанг Чабукиани исполнил танец из «Красного мака», Орешков объявил:
- У меня для вас сюрприз. В Харькове я отыскал необыкновенную девушку. Впервые и единственный раз, проездом - Клавдия Шульженко!
Клава пошла к сцене на негнущихся ногах. Так будет всю жизнь - перед каждым выступлением она определяла свое состояние словами Маяковского «Тряски нервное желе». А выйдя на сцену, мгновенно преображалась - становилась артистичной, раскованной, а под конец жизни - царственной. Она не видела лиц, но чувствовала волны дружеского участия. Она спела «Красный мак», «Шутку», но ей не дали уйти. Орешков жестом показал: пой еще. И подмигнул залу, мол, что я говорил. А с залом творилось что-то невообразимое.
Когда она все-таки убежала со сцены, высокий молодой человек за кулисами сказал:
- Уж и не знаю, как после вас выступать. Предупреждать надо - это был Николай Черкасов.
Концертный отдел утвердил все песни Клавиного репертуара. С ней заключили договор на… Таких денег она никогда не получала. Публика на ее концерты валила валом. Как-то после одного выступления к Клаве подсела дама с пахитоской - исполнительница цыганских песен Мария Нежальская.
- Девочка, тебя взяли на мое место. Спишь с Орешковым? Или с кем из «гэпэу»? Далеко пойдешь. Если не остановят.
«За что?» - рыдала дома Клава, а Резникова гладила ее по головке:
- Друзей в мире эстрады не бывает. Конкуренция. И чем выше будешь подниматься, тем труднее тебе будет.
- Я не смогу так. Я отравлюсь. Я-то ведь никому не завидую.
Упаси тебя Бог думать, что критикуют только из-за зависти. Из-за нее, да, но прислушивайся к тому, что говорят враги. Они твои слабости увеличат во сто крат. Услышишь, что надо, пользы будет в сто раз больше, чем от славословий.
Шульженко боги наказали: у всех мужья, у ней - Коралли
Личная жизнь Шульженко тоже складывалась непросто. У нее было несколько гражданских мужей и одно официальное замужество. С первым гражданским мужем - поэтом Иваном Григорьевым - Клавдия Шульженко познакомилась в Харькове.
Однажды на одной из тусовок Григорьев, прочитав свои стихи и сорвав аплодисменты, с бутылкой дорогого «Цимлянского» подсел к столику, за которым сидела Клава.
- Я не пью, - отставила бокал девушка.
- Вообще или со мной?
- И вообще, и с вами. - И вдруг, неожиданно для себя самой, произнесла:
- Приходите завтра к нам. Я вас познакомлю с родителями.
- Вот еще. Подумают, жених. Я же не собираюсь на вас жениться.
- Ну и манеры у вас. А почему не собираетесь?
- Любой мужчина будет несчастен с вами. У вас будет много мужей, и все не то, что вы будете искать.
- Чушь! - вспыхнула Клава. - У меня будет один муж, на всю жизнь. Не вы. А еще сын.
Роман начался с подтруниваний Григорьева: «Актриса ты никакая, а певичка так себе, средненькая».
Они стали жить вместе, и Клава даже носила обручальное кольцо. До тех самых пор, пока, направляясь на гастроли, в поезде не познакомилась с музыкантом и куплетистом Владимиром Коралли (настоящее имя - Кемпер). Григорьев пытался уговорить «Куню», как он ее называл, не уходить от него, но тщетно. Более того, во время последнего их объяснения присутствовавший при этом Коралли выхватил браунинг и чуть не застрелил соперника.
В середине войны, выступая в одном из военных госпиталей перед получившими сильнейшие ожоги танкистами, чьи лица были скрыты бинтами, она услышала знакомый голос: «Кунечка!» Через несколько часов Григорьев умер…
Брак с Коралли поначалу складывался довольно счастливо, у них родился сын Игорь. Но потом до Шульженко дошли слухи - доброжелатели постарались, - что муж ей изменяет. Она в долгу не осталась и закрутила роман с молодым композитором Ильей Жаком, автором песни «Руки». Незадолго до смерти Клавдия Ивановна призналась, что Жак был самой большой любовью в ее жизни. Однако будущего их роман не имел: Жак был женат и не собирался разводиться, да и Владимир Коралли ни за что не позволил бы Шульженко уйти. Он устраивал ей жуткие сцены ревности - срывал во время обеда со стола скатерть вместе с посудой, резал себе в ее присутствии вены ножом. А Илье Жаку прямо заявил: «Я создал Шульженко как певицу. И не позволю, чтобы ее кто-то взял и увел. Готовенькую!» По Москве в те годы ходила эпиграмма: «Шульженко боги покарали: у всех мужья, у ней - Коралли».
И все-таки они расстались. Через 25 лет совместной жизни. Все эти годы Коралли старался никуда свою Клаву одну не отпускать, даже нетрадиционной ориентации аккомпаниатора ей подыскал. Единственное, чего он при этом не учел, - что у аккомпаниатора окажутся очень даже интересующиеся женщинами друзья.
При разделе имущества бывший супруг умудрился так разменять их общую четырехкомнатную квартиру на улице Алексея Толстого, что Шульженко оказалась в коммуналке. Клавдия Ивановна - на тот момент ей исполнилось 50 лет - была в шоке. Не привыкшая вести домашнее хозяйство, да еще и жить в коммунальной квартире, она плакала и жаловалась знакомым: «Хоть ложись и помирай».
Поженившись, Коралли и Шульженко создали «семейный эстрадный коллективчик». Куплетист блестяще импровизировал, подавал жену тонко, умно, иронизируя над собой, новоявленным мужем. Реплики из зала тут же отыгрывал, атмосфера была чудесной. Но успех лирических песен Клавы сделал ее бесспорным лидером в дуэте. В 1935 году вышла первая пластинка Шульженко. Над городами и весями Страны Советов взошло «Утомленное солнце». На Первом Всесоюзном конкурсе эстрады в 1940 году ей не хватило нескольких голосов для получения первого места, но миллионные тиражи ее пластинок восстановили справедливость.
Скромненький синий платочек…
Когда началась война, Шульженко попала в Ленинградский фронтовой джаз-ансамбль и выступала в военной форме. Но однажды летчики попросили ее одеться «как до войны». Платье с блестками, узкий поясок на тонкой талии, перстень на руке - от ее облика веяло мирной жизнью, надеждой, верой, что они выживут.
История о том, как лейтенант Максимов принес Шульженко слова «Синего платочка», стала хрестоматийной. Через неделю песню знал весь Волховский фронт, через два месяца - вся передовая и тыл. (Открывая свой юбилейный концерт, 70-летняя Клавдия Ивановна вышла на сцену Колонного зала, держа в поднятой руке синий платок. Зал аплодировал ей семь минут.)
9 мая 1945 года в политуправлении Ленинградского округа Шульженко получила орден Красной Звезды и звание заслуженной артистки РСФСР «за тысячу фронтовых концертов».
Никто и предположить тогда не мог, что совсем скоро пленум Союза композиторов объявит совсем другую войну - музыкальной пошлятине и псевдонародным песенкам, к которым причислят и «Синий платочек», и «Руки», и даже «Давай закурим»…
Или уходите, или… оставайтесь
Последний мужчина Шульженко - кинооператор Георгий Епифанов был моложе ее на 11 лет. Он сразу понравился Клавдии Ивановне и едва они познакомились, тут же получил приглашение в гости. Часа три они разговаривали, пили чай. А потом Шульженко не выдержала и сказала: «Вы, Жорж, вот что: или уходите, или… оставайтесь». И он остался. На 8 лет. Ради Клавдии Ивановны Епифанов развелся с женой, однако на неоднократные предложения Шульженко зарегистрировать отношения официально отвечал неизменным отказом. Возможно, он предчувствовал, что у их отношений нет будущего. Закончилось все глупо и банально. Они были в гостях, и Клавдии Ивановне показалось, что ее Георгий слишком пристально разглядывает присутствующих женщин. Она немедленно увела Жоржа домой, где закатила ему форменную истерику: «Что ж ты за мужик? За другими бабами приглядываешь, а сам и 300 рублей заработать не в состоянии». Услышав это, Епифанов ушел и больше не вернулся.
В 1971-м Шульженко присвоили звание народной артистки СССР. Поэт П. Леонидов в эмигрантской газете «Новое русское слово» написал: «Героическая актриса: она ни одной песни не спела «про них», а только про любовь. Ей ничего за всю жизнь не дали. Вот только под конец - Народную. Так это больше не ей надо, а званию. Она удостоила, а не звание - ее».
Все чаще и чаще Клавдия Ивановна ложилась в клинику по поводу рассеянного склероза. А в 1976 году неожиданно произошел фантастический взлет Шульженко. После юбилейного концерта газеты захлебывались: «Она пела не хуже, чем 30, 40, 50 лет назад». Но нет: она пела лучше. Мужчины плакали, склонив седые и лысые головы, женщины смотрели с восторгом и завистью. В антракте к ней подошел Утесов: «Одна ты у нас, Клавочка, осталась»…
В 1977-м прошли последние в ее жизни гастроли… Изредка к одинокой, стареющей женщине заходил Коралли, живший по соседству. Его приходу предшествовало неизменное предупреждение Клавдии Ивановны: «Володя, только на полчаса. Больше я тебя не выдержу». Когда бывший супруг ровно через тридцать минут уходил, Шульженко задергивала розовые - это был ее любимый цвет (даже кошке она сшила розовый чепчик) - шторы в своей розовой спальне, садилась в розовое кресло и в который раз принималась перечитывать «Сагу о Форсайтах».
У ее портрета на Новодевичьем лежат желтые цветы. К гранитным пальцам пластилином прилеплен синий платочек. Его постоянно крадут, а он возвращается вновь и вновь…