Прогулка с ирэн федоровой. Ирина Федорова: «Отец мне и сейчас помогает Святослав федоров семья
В тот роковой день жена Святослава Федорова
Ирэн Ефимовна
отговаривала мужа лететь в Москву на вертолете, но он не мог удержаться от того, чтобы впервые не оправдать свое удостоверение пилота-любителя, полученное накануне. Этот полет оказался трагическим, и он, вместе еще с тремя пассажирами, погиб после падения вертолета на землю.
Этот день стал трагическим для всех его близких и знакомых, в том числе дочерей и всех его жен. По словам его дочери от первого брака Ирины, ее мама - первая жена Святослава Федорова Лилия Федоровна продолжала любить его даже после их развода. Лилия Федоровна была достаточно жестким бескомпромиссным человеком, и, когда она случайно узнала об измене мужа, не говоря ни слова, собрала чемоданы и ушла от него вместе с дочерью, которой тогда исполнилось двенадцать лет.
А роман, из-за которого распалась первая семья будущего знаменитого офтальмолога, у него случился с Еленой Леоновной - второй женой Святослава Федорова. Она родила Федорову еще одну дочь - Ольгу. Со своей третьей женой Ирэн Ефимовной Святослав Николаевич познакомился прямо у себя в кабинете, когда она пришла к нему на прием, чтобы устроить на операцию свою тетю. По ее словам, она влюбилась в Федорова с первого взгляда. Он тоже не остался равнодушен к красивой женщине, а когда тетя Ирэн Ефимовны оказалась в больнице, они стали видеться каждый день. Позже Святослав Николаевич позвонил своей будущей жене, пригласил ее в ресторан, потом сам пришел в гости, и они больше уже не расставались. Их роман развивался в то время, когда знаменитый хирург еще был женат, и, по словам его второй дочери Ольги, если бы не Ирэн, то их семья бы не развалилась.
Третья жена Святослава Федорова Ирэн Ефимовна не родила ему детей, но в их семье воспитывались две ее дочери-близняшки от предыдущего брака - Элина и Юлия. Святослав Николаевич относился к ним, как родным. После гибели Федорова отношения между третьей женой Святослава Федорова и его дочерьми от предыдущих браков складываются по-разному. Со старшей Ириной она не общается вообще, мало того, они стали настоящими врагами в борьбе за наследство знаменитого микрохирурга. С младшей дочерью Ольгой, которая искренне поддержала ее после гибели мужа, отношения у Ирэн Ефимовны очень теплые. Со своим мужем Ирэн Федорова прожила двадцать шесть лет, в течение которых она была ему не просто супругой, но и помощницей - закончив курсы медсестер, Ирэн Ефимовна ассистировала своему мужу на операциях. После гибели мужа Ирэн Федорова возглавила фонд его имени.
Также читайте.
«Ну где же ты, мой мужчина? Когда мы, наконец, встретимся? Ты ведь так нужен мне, а я нужна тебе…» - вновь и вновь спрашивала себя она, ожидая свой 542-й автобус на пересечении Ленинградского проспекта и Балтийской улицы. Долгих восемь лет она искала Его, мечтала о Нем, жила Им. А Он все это время жил через дорогу, по ту сторону Ленинградского проспекта, на улице Вальтера Ульбрихта. Да, так бывает.
«Очень много женщин и мужчин - половинок одного яблока - ходят по свету, не в силах найти друг друга. Или прикрепляются к кому-то чужому, и тогда яблоко гниет. Нам повезло - мы встретились», - напишет через много лет Ирэн Федорова,
вдова прославленного врача-офтальмолога академика Святослава Федорова
в своей книге «Долгое эхо любви».
Сегодня мы отправляемся в «звездную» прогулку по Москве, подарившей нашей героине ее главную любовь и третью из всех ее жизней —>
НАВСТРЕЧУ ЗАРЕ КОММУНИЗМА
Встречаемся с Ирэн Ефимовной возле ее дома на улице Достоевского. Именно в этой квартире они со Святославом Николаевичем прожили большую часть их общей счастливой жизни. Но об этом чуть позже, сейчас мы отправляемся туда, откуда это счастье начиналось. Держим курс на Ленинградский проспект.
- Так получилось, что Москва для меня долгое время концентрировалась в районе Сокола, - рассказывает Ирэн Ефимовна. - Вы не поверите, но я до сих пор хожу в ту самую парикмахерскую на Ленинградском проспекте, в которую пришла сразу по приезду в столицу. Да-да, вот такая я однолюбка. В этом же районе произошло наше знакомство со Святославом Николаевичем, здесь находилась наша первая квартира, строился наш институт (МНТК «Микрохирургия глаза». - Прим. авт.). Все было как-то рядом, по пути, и я считаю, это не случайно…
В Москву Ирэн перебралась в 66-м, сразу после страшного землетрясения в родном Ташкенте. Ей, молодому акушеру-гинекологу, искать работу долго не пришлось - в те времена врачи стране были ой как нужны. Предложили сразу два места: в подмосковном Красногорске и так называемом агрогороде «Заря коммунизма», также находившемся за пределами столицы. Ирэн решила для начала посмотреть, где больше понравится. Красногорск нашу героиню разочаровал с первого взгляда. В день приезда шел противный затяжной дождь, и намокшие деревья вкупе с черными постройками барачного типа - дел рук пленных немцев - смотрелись как-то уж очень уныло. Не по душе пришелся молодой женщине весь этот тоскливый пейзаж, и она отправилась навстречу «Заре коммунизма». Подобные агрогорода стали вырастать вокруг Москвы еще во времена Хрущева. По замыслу Никиты Сергеевича, они должны были кормить столицу, развиваясь более прогрессивно и стремительно, чем колхозы и совхозы. Садясь в автобус на Павелецком вокзале, Ирэн предполагала, что может увидеть ТАМ: опрятная деревенька с небольшим подсобным хозяйством, тишь, гладь, благодать. Но в реальности все оказалось куда более впечатляющим. Белоснежный городок, издалека похожий на лебедя, в обрамлении изумрудного леса, бескрайнее ромашково-васильковое поле и пруд - ну чем не дивная сказка для молодой южанки, заочно влюбленной в русскую природу? Без колебаний она решила: «Остаюсь!»
Работала с большим упоением. И даже то, что жить приходилось в крохотной комнатушке без удобств, не смущало. Как и всякая женщина, Ирэн знала, как создать свой собственный уют. Из зеркала и большой коробки соорудила что-то вроде трюмо, стены «освежила» какими-то картинками и ковриками - вот уже и жить можно. Все враз переменилось, когда из Ташкента приехал первый муж Константин. Он, выпускник политехнического института, устроился здесь же инженером, но через три дня заявил, что больше не хочет жить «в этой деревне» и месить сапогами грязь, добираясь до работы. К тому же ему предложили место на одном из предприятий знакомого Ирэн Красногорска. В общем, пора переезжать.
- Удивительное дело, но со второго взгляда Красногорск мне не показался таким уж неприглядным, - вспоминает Ирэн Ефимовна. - Более того, потом я в этот городок влюбилась. А еще мне безумно нравилась в те годы утренняя Москва. Я тогда жила у свекрови на улице Коштоянца, это недалеко от проспекта Вернадского, поэтому до работы добираться было очень долго. Вставала я часов в 5 утра и на первом метро ехала в свой «пункт назначения». Какое же это было счастье - ежедневно видеть красивую, умытую, чистую столицу! В те времена ведь и машин было мало, а ранним утром так вообще редко какую встретишь. Москва выглядела как-то очень вкусно, нарядно, а это обилие домов, новостроек - полный восторг. Я только всегда думала: «Ну неужели в этом огромном городе не найдется одной-единственной квартирки или комнатки для меня?» Мне же много не надо было. А еще я очень любила в свободное время гулять по старой Москве. Я тогда только-только прочитала «Мастера и Маргариту» Булгакова и, находясь под впечатлением, все пыталась разыскать тот самый подвал, где герои встречались. Особенно усердствовала в заарбатских переулках, наклонялась, вглядывалась в эти окна на уровне земли. Что и говорить, романтичная была…
В ОЖИДАНИИ ЛЮБВИ
Ирэн уже тогда понимала, что их брак с Константином обречен - с каждым днем отношения становились все невыносимее. И даже перспектива растить одной дочек-близняшек не очень-то пугала. В 67-м супруги развелись, и Ирэн на радостях побежала в церковь сказать Богу спасибо за столь счастливое избавление. А дальше были восемь лет одиночества, восемь лет до главной встречи в ее жизни.
С Ленинградского проспекта сворачиваем на Балтийскую улицу. Сегодня на этом памятном для Ирэн Федоровой месте - стройные ряды разносортных торговых палаток, а тогда…
Вот здесь была конечная остановка 542-го автобуса, на котором я ездила на работу в свой Красногорск, - вспоминает наша спутница. - Стояла я здесь и мечтала о большой настоящей любви. Думала: «Ну где же ты, мой мужчина? Когда ж я тебя встречу?» Как будто чувствовала, что он где-то рядом, совсем близко. А ведь Святослав Николаевич действительно жил вон там, через дорогу, на улице Вальтера Ульбрихта… Знаете, лет в 16-17 я уже была довольно известна и популярна в своем Ташкенте: я пела в ансамбле, участвовала в телепередачах. Понятное дело, поклонников было немало. И вот моя мама учила меня, как не прогадать с выбором спутника жизни. Говорила: «Ну обрати внимание на Сашу. Вон у него какие родители хорошие, обеспеченные - точно помогут на ноги встать». Или: «Ну чем тебе Леша не нравится? Умный, воспитанный. Сразу видно, большим человеком станет, будешь за ним как за каменной стеной». Но я на все эти добрые советы не обращала никакого внимания, для меня главным всегда было одно - любить самой. Вот некоторым женщинам нужно, чтобы дарили подарки, цветы, говорили комплименты. А мне это совершенно было не нужно. Мне всегда хотелось дарить кому-то свою любовь, полностью растворяясь в любимом человеке, чувствовать, что я ему нужна. Так и произошло со Святославом Николаевичем, с тем самым мужчиной, которого я сама себе вымечтала…
Их знакомство состоялось 23 марта 74-го года. Поводом был самый что ни на есть деловой. У тети Ирэн, Веры Васильевны, живущей в далеком Ташкенте, обнаружили катаракту. Она сама написала племяннице: мол, слепну, надо что-то срочно предпринимать. И попросила разыскать в Москве офтальмологическое светило по фамилии Федоров, о котором Ирэн раньше никогда даже не слышала. Что делать? Спросила у соседки, что за Федоров такой? Та только отмахнулась: «И не пытайся, к нему на прием так просто не попадаешь». Но Ирэн была настроена решительно: нашла профессора по справке (он в те годы работал в лаборатории при 81-й городской больнице) и обманным путем долбилась-таки аудиенции.
- Пришлось тогда применить все свои авантюрные способности, - смеется Ирэн Ефимовна. - Я позвонила в больницу и представилась его аспиранткой Ивановой. Ему, конечно, доложили, а он исключительно из любопытства решил посмотреть, что это за Иванова такая. Ведь знал, что не существует ее в природе. Как сейчас помню этот дивный весенний день. Я, в своем красивом красном пальто, села на 192-й автобус от метро «Войковская» и поехала навстречу неизвестности. Волновалась жутко - я же не знала, с кем предстоит иметь дело - а вдруг он не простит мне этот маленький обман? Когда зашла в кабинет, поняла, что пропала. Вот и не верь после этого в любовь с первого взгляда! Это был настоящий шок, какое-то оцепенение, раньше я такого никогда не испытывала. Свою просьбу насчет тети я, конечно, изложила, и Святослав Николаевич сразу сказал: «Пожалуйста, пусть приезжает». Дал мне визитку со своим прямым телефоном - я ее до сих пор храню - и с этого начался наш роман. Ну что же, поедем смотреть наш первый дом?
КАК ВОЗВРАЩАЛАСЬ ДВЕРЬ
Пока мы движемся по Ленинградскому проспекту, Ирэн Ефимовна вспоминает эпизоды их совместной жизни. Когда знаменитый институт Федорова на Бескудниковском бульваре только начал строиться, они как-то под вечер тайком заехали туда вбить памятные колышки. А потом счастливые от этой полудетской шалости, отправились в ресторан «София» - праздновать рождение новой столичной достопримечательности. Ох, и нелегка же была судьба этого Федоровского детища! Появлению МНТК мешали, как говорится, и верхи, и низы. Однажды супруги Федоровы вместе с другом семьи, известным журналистом Анатолием Аграновским, приехали на место стройки посмотреть, как продвигается процесс. И тут выходит им навстречу бабушка-сторожиха и чуть не плача говорит: «Святослав Николаевич, да что же это делается! Только что какая-то пьянь сорвала дверь с петель в холле и куда-то понесла…» Федоров долго думать не стал - прямо по грязи, по траншеям бросился догонять вора. Отнял дверь, всыпал алкоголику как следует и, как ни в чем не бывало, вернулся обратно. Глядя на это, Аграновский задумчиво произнес: «Слушай, Слава, ты удивительный человек. Если бы ко мне, когда я сижу в редакции «Известий», зашла какая-то пьянь и вынесла мой стол, я бы и шагу ни сделал. А ты за какой-то дверью по всей территории гонялся…» Федоров на это только многозначительно улыбнулся - все знали, как дорог был ему этот институт.
Удар «сверху» пришелся тогда, когда МНТК «Микрохирургия глаза» был полностью готов к открытию. В последний момент высокие чиновники из Минздрава заартачились: деньги государственные, а в Москве есть уже два глазных института. Зачем третий? Спас ситуацию президент Сирии Хафез Асад, в то время как раз гостивший в Советском Союзе. После знакомства со Святославом Федоровым, президент приехал в его недостроенный институт за медицинской консультацией. Асад переговорил с Косыгиным. Так высочайшее решение было принято в пользу академика, а сирийский президент стал «крестным отцом» МНТК.
С Ленинградского проспекта сворачиваем на Новопесчаную улицу. Когда-то именно она носила имя Вальтера Ульбрихта. Вот и дом 2А, где находилась первая квартира Федоровых.
- Сто лет здесь не была, - говорит Ирэн Ефимовна, выходя из машины, - а ничего не изменилось. Только домофоны на дверях появились - теперь в подъезд так просто не зайдешь.
- Сердечко не екает? - интересуемся мы.
- Вы знаете, почему-то нет. Вот на углу Балтийской и Ленинградского - всегда, а здесь нет. Хотя именно здесь прошло столько замечательных лет нашей любви и счастья. Наши окна - с той стороны дома, вон там, на пятом этаже, видите? А знаете, как мы получили новую квартиру? Вообще этот дом горкомовский, он уже тогда был довольно старый. А Слава всех иностранцев и других высокопоставленных гостей приводил сюда - ничего и никого не боялся. И вот как-то раз он оперировал одного из влиятельных московских чиновников, потом тоже пригласил его к нам домой. Тот был в полном ужасе: «И ты всех этих заморских гостей на наших лифтах-развалюхах катаешь и по вонючим подъездам водишь?!» Вскоре мы уже получили ордер на квартиру, там, на Достоевского. Кто знает, если бы не это вмешательство, может, так бы и жили здесь все время. Я помню, что ремонт на новой квартире я делала ровно 9 месяцев. Друзья еще тогда шутили: нормальные люди за это время детей делают, а ты сделала квартиру! А вот там мы со Славой любили гулять, - Ирэн Ефимовна кивает вглубь двора. - Выходили вечерком, шли дворами, потом улицей. Доходили до нашего любимого парка, где до сих пор стоит кинотеатр «Ленинград». Это был некий ритуал.
Мы завершаем нашу прогулку в том самом парке. Удивительное дело, но время здесь как будто остановилось: тихо, серо, безлюдно, да и афиши кинотеатра «Ленинград» приглашают на давно прошедшие майские премьеры. Грустно.
- Я всегда говорю, что сейчас проживаю свою четвертую жизнь, - как бы подводит некий итог Ирэн Ефимовна. - Первая жизнь - это мои детство и юность, вторая - неудачное замужество и восемь лет одиночества, третья - 26 лет безоблачного счастья вместе со Славой, а сейчас вот… без него… Но не будем об этом, у нас ведь с вами прогулка по моей третьей жизни, а она была очень светлой и радостной.
Учёный-новатор, глазной микрохирург Святослав Николаевич Фёдоров своей известностью и сегодня может затмить любого актёра. Но и его жену - неординарную сильную личность Ирэн Фёдорову - знают практически все. Счастливая семейная жизнь длиной в 26 лет прервалась 2 июня 2000 года, когда вертолёт Святослава Николаевича разбился. Ирэн Ефимовна не опустила руки, смогла жить дальше и нашла смысл жизни в любви.
Всем правит любовь. Для меня любовь - самое главное чувство в жизни. Это моя философия, жизненный статус, это "фунт изюма" в отношениях. В моей жизни существует только любовь.
Необычное имя "Ирэн" появилось благодаря маме, поклоннице книги Джона Голсуорси "Сага о Форсайтах", которой очень нравилась героиня с этим именем. Святослав Николаевич считал, что оно звучит высокопарно, и называл жену просто - Ириша.
Будущая супруга учёного родилась в Ташкенте. Её бабушка была из Астрахани, дедушка - из Петербурга. По словам Ирэн, они были очень красивой парой и невероятно любили друг друга. Вскоре дед стал коммунистом и по путёвке Ленина и Троцкого отправился в Туркестан, где стал наркомом просвещения. В 1937 году его арестовали, а через год расстреляли. О своём отце Ирэн говорит очень мало. Когда девочке было 6 лет, родители развелись. Отец любил погулять, выпить, однажды сказал, что у него не было продвижения по службе из-за того, что его жена - дочь врага народа. Почему Ирэн сознательно прекратила связь с отцом, она рассказывает в программе.
Мама готовила дочь к большому будущему - Ирэн получила хорошее воспитание, посещала театры, занималась музыкой и литературой, кроме этого, бог наградил девочку невероятной красотой.
- Мама смотрела на мужчин и говорила: "Вот этот будет тебе хорошим мужем, с ним ты будешь очень хорошо устроена". Я ненавидела это слово "устроена". Я говорила: "Мама, я не хочу быть устроена, я хочу любить!"
Уже приняв окончательное решение полностью посвятить себя медицине, Ирэн не оставляла попыток сняться в кино и даже написала письмо режиссёру Сергею Бондарчуку:
- В журнале "Советский экран" был объявлен набор - для съёмок в "Войне и мире" требовалось большое количество персонажей. Так как сама я очень стеснялась, то взяла свою фотографию и от имени сестры стала писать письмо: "Моя сестра очень красивая девушка, и я считаю, что она замечательно бы сыграла роль Элен Курагиной". Мне пришёл ответ: второй режиссёр благодарил за отклик и писал, что актриса на роль Курагиной уже утверждена, но при этом добавил, что "такие лица, как у вашей сестры, должны быть достоянием нашего народа".
Первый брак с Константином Анисимовым был коротким и счастья не принёс. Знакомство в автобусе, свадьба, беременность - всё произошло очень быстро. Ирэн говорит, что этот союз случился только для того, чтобы родились близнецы - Юлия и Элина. В апреле 1966 года в Ташкенте произошло сильное землетрясение. Дом семьи Ирэн находился в самом эпицентре катастрофы. Чудом оставшись в живых, она перебралась в Москву и окончательно разошлась с мужем.
Через 8 лет после развода тёте Ирэн понадобилась сложная операция на глазах. Узнав, что помочь может известный офтальмолог Фёдоров, героиня программы решила попасть к нему на консультацию. Для этого позвонила в глазное отделение и представилась его аспиранткой Ивановой. Естественно, никакой аспирантки, и тем более Ивановой, у Фёдорова не было, но встретиться он согласился. Этот день - субботу, 23 марта 1974 года - Ирэн хранит в памяти по сей день:
- Я вошла в кабинет, в котором стоял длинный стол. Святослав с одной стороны, я - с другой. Солнце светит из окна так, что я не вижу его лица. И вот он поворачивается, и всё. Я забыла, зачем пришла. Увидела его и поняла, что это мой мужчина.
Фёдоров на тот момент был женат, и у него был ребенок, а ещё подрастала дочь от предыдущего брака. Первое время Святослав то появлялся в жизни Ирэн, то исчезал. Она никогда не пыталась его искать или звонить, ни на чём не настаивала, а просто терпеливо ждала и верила. Однажды он пришёл и остался навсегда. Святослав Николаевич создавал свой Институт микрохирургии глаза, занимался сельским хозяйством, активно участвовал в политической жизни, при этом оставаясь внимательным к жене. А она беспрекословно отдавала всю себя ему, ничего не требуя взамен.
"Третья" жизнь Ирэн Ефимовны началась после трагедии, в которой погиб муж. Она продолжает его дело, живёт его мыслями, его идеями:
- Каждый день я прошу Бога о том, чтобы он дал мне жизни как можно дольше, чтобы я могла как можно больше сделать для Фёдорова.
Почему последний год жизни был очень трудным для Святослава Фёдорова? По какой причине Ирэн не хотела ребёнка от любимого мужчины? Чему завидовали сотрудники института офтальмологии? О чём Ирэн никогда не рассказывала Кире Прошутинской, несмотря на многолетнюю дружбу? Можно ли накормить любимого мужчину, имея под рукой только три яйца и банку зелёного горошка? Об этом и многом другом в программе "Жена. История любви" рассказывают Ирэн Фёдорова, а также Иосиф Кобзон, внук Святослав Фёдоров-младший, племянник Арсений Кожухов и сама Кира Прошутинская.
Евгений Анисимов, Галина Сапожникова
Через два с половиной года после того, как черный вертолет с красным крестом упал на пустырь на московской окраине, о смерти Святослава Федорова заговорили снова - в печати, в его родном институте, в семье. Точно в те дни, когда ему исполнилось 75, - сколько лет жизни он себе и отмерил, с удовольствием повторяя это журналистам. Будто все это время его душа в ожидании часа «Х» находилась рядом, а теперь наконец растворилась в облаках, и ситуация вышла из-под контроля.
«Я уверена, что он не ушел сам, - заявила с телеэкрана его вдова. - Катастрофа была подстроена - теми, кому нужен был институт и собственность». И об убийстве академика стали говорить почти как о доказанном факте.
Мы виделись с Федоровым за 55 часов до гибели и стали последними журналистами, которые брали у него интервью. На наших диктофонах остались его слова с характерным смешком: «Я удивляюсь, почему меня не убили?» Что же произошло в небе и в стране
Вся правда о гибели Федорова
Сейчас в его знаменитом кабинете, превращенном в музей, посетителям без конца крутят один и тот же фильм: Федоров садится в кабину вертолета, делает прощальный круг над толпой своих единомышленников, приехавших в Тамбов на юбилейные торжества, машет им на прощание рукой и... улетает в никуда.
Никогда раньше этот прощальный взмах не выглядел столь ритуальным! Кто только не отговаривал Федорова от идеи лететь в Москву вертолетом: жена, коллеги, пилоты, дважды (!) за перелет чинившие неполадки. Но тот уперся, потому что в кармане его пиджака лежала мечта - удостоверение пилота-любителя, которое он получил накануне. Звучит немного надуманно, но это чистая правда: офтальмологом он стал вынужденно, после того, как потерял ногу и был отчислен из летного училища, а потом целых 54 года мечтал снова сесть за штурвал. Билет на поезд Тамбов - Москва пришлось сдать...
Мы тоже поначалу считали гибель Федорова неслучайной. Но потом сдались, убедившись, что если кому и была выгодна его смерть - то только ему самому. Кому еще? Ну не жене же, хотя она и стала его единственной наследницей? Государственной власти - за то, что академик не вписался в политический контекст и говорил много лишнего? Вряд ли - его крохотная партийка не делала в обществе никакой погоды! Нынешнему директору МНТК «Микрохирургия глаза» Христо Тахчиди? Но его назначение на этот пост не правило, а скорее исключение из правил. Для Федорова, который в один год потерпел крах и как руководитель коллектива, в котором запахло революцией, и как партийный лидер, чья партия с треском провалилась на выборах, этот выход был, возможно, лучшим. «Я так устал... Вы думаете, профессор двужильный?» - жаловался он сотрудникам, наплевав на имидж вечного оптимиста и живчика. «Смерть в полете - об этом он мог только мечтать...» - этой фразой в 2000 году мы закончили серию наших публикаций.
Два тома выводов Государственной комиссии по расследованию катастрофы не оставили никаких иллюзий: «Эксплуатация вертолета «Газель» с момента его перелета в Россию и до катастрофы велась с нарушением требований нормативных документов... За 10 секунд до столкновения вертолета с землей на путевой скорости полета в 200 км в час произошла разбалансировка несущего винта, что привело к удару лопасти по кабине, разрушению остекления и неуправляемому падению... Наиболее вероятной причиной разбалансировки является коррозионное повреждение подшипников». Иными словами: вертолет с красным крестом упал сам, никто его на лету не подстреливал. Великий офтальмолог любил летать, но экономил на механиках и к техническому обслуживанию авиатехники относился так же по-гусарски, как и к жизни вообще.
Но есть один факт, на который обратили внимание в Московской транспортной прокуратуре. На борту вертолета находились 4 человека, анализы крови троих из погибших у следователей вопросов не вызывали: судя по количеству адреналина, в момент падения эти люди испытали страшные чувства. И только у одного пассажира все показатели были в норме. У Федорова. Не потому, что он не боялся смерти. Может быть, потому что пришел к выводу, что жить ему больше незачем?
Слухи о чистке оказались преувеличенными
«Вернусь и начну чистить авгиевы конюшни», - сказал он жене перед вылетом в Тамбов. Нечто подобное - другими словами - говорил и своей дочери от первого брака - Ирине. И каждая из них истолковала эти слова по-своему. Каждая была уверена, что Федоров начнет чистку с той части «конюшни», которая именно ей кажется особенно грязной. А если учесть, что Ирина Святославна и Ирэн Ефимовна - лютые врагини, становится ясно: их представления о том, что конкретно намерен чистить Федоров, были абсолютно противоположны Но сначала - о том, что эти «конюшни» собой представляли?
Первое, что бросалось в глаза постороннему посетителю МНТК еще при жизни Федорова, - обилие портретов. Конечно, это можно было бы списать на его огромный авторитет. Но явный, вызывающий чувство брезгливой оторопи подхалимаж федоровского окружения по отношению к своему шефу мы никакими разумными причинами объяснить не могли.
Эту атмосферу всячески культивировала Ирэн Ефимовна - об этом сотрудники института сейчас говорить не боятся. Если кто-то недостаточно громко восхищался гениальностью Федорова - то попадал на заметку и числился в кандидатах на увольнение. Так, методом селекции, она добилась однородности окружения - ни одной по-настоящему яркой фигуры, тотальная преданность. Трещинки в стане идолопоклонников возникли, когда Федоров увлекся политической деятельностью, - за время его депутатства (1995 - 1999 гг.) кое у кого из его учеников стал прорезаться собственный голос.
Кого Федоров намеревался «вычистить»? Раболепствующую серость, столпившуюся вокруг трона, - как считает его дочь Ирина. Или обнаглевших в отсутствие хозяина щенков, посмевших тявкать на великого и непогрешимого? Это версия Ирэн Ефимовны.
Второе сильное впечатление, сложившееся после знакомства с «империей Федорова», - явная нежизнеспособность многих хозяйственных проектов великого офтальмолога. Прожекты - по другому не назовешь сельскохозяйственную утопию в селе Протасове и фантазию на тему воздушно-десантной медицины. Купленные за огромные деньги (заработанные, к слову сказать, врачами МНТК) коровы пошли под нож, крестьяне как пили, так и продолжали пить, нисколько не заботясь о кормах и урожаях, никому не нужные лошади тоскливо топтались в конюшнях...
Относил ли Святослав Николаевич к понятию «авгиевы конюшни» этот свой провал?
Поражение за поражением
В прежних своих публикациях о Федорове мы кое-что (об умерших - либо хорошо, либо ничего. - Авт.) вынуждены были смягчить. Мы и без того были уверены, что дорога в МНТК нам отныне закрыта. Но два с половиной года спустя нам стали звонить сотрудники института и сообщать, что все идет именно так, как и было предсказано. Что дела обстоят не так плохо, как мы писали, а гораздо хуже. И вывалили на нас кучу ранее скрытой информации об оборудовании операционных, которое не обновлялось со времен основания МНТК и окончательном поражении института в конкурентной борьбе с частными офтальмологическими клиниками...
Мог ли Федоров с помощью намеченной на «после возвращения из Тамбова» чистки «конюшен» остановить этот вал? Сомневаемся. Если уж на то пошло, чистку ему пришлось бы начинать с себя. А свой характер он изменить не мог.
Святослав Николаевич Федоров был человеком глобального размаха. Этакий Александр Македонский, рвущийся вперед. В своей неудержимой экспансии он не обращал внимания на тылы, мелкие хлопоты по обустройству захваченных территорий ему были неинтересны. Но наступил момент, когда наступательный потенциал Федорова иссяк: в политике - поражение за поражением, в медицине - конкуренты со всех сторон. Похоже, он достиг своего предела. В идеале за рвущимся вперед завоевателем должна следовать команда интендантов. Но у Федорова такой команды не было. В самый критический момент великий стратег оказался один. Жизнь его утратила смысл - он видел себя только в движении, а двигаться ему было некуда.
Прошлой осенью вокруг МНТК опять начало твориться что-то непонятное. Противоречивые публикации в СМИ, очень похожие на оплаченные, громкий судебный иск лондонского банка о взыскании с МНТК долга в двадцать с лишним миллионов долларов и открытое письмо группы академиков с просьбой спасти от неминуемого банкротства уникальную структуру. Возобновившиеся слухи о неслучайности смерти Святослава Федорова, склока между наследниками, обвинения в попытке приватизации, требования видных политиков прекратить грязную возню вокруг светлого имени...
Мы сочли своим долгом вернуться в МНТК и разобраться в том, что происходит.
Бремя наследства
Когда нынешнему директору МНТК в первый раз предложили взять институт в свои руки - он отказался не раздумывая. Ну в самом деле, кто он такой, Христо Периклович Тахчиди, чтобы претендовать на место, которое занимал великий Святослав Федоров? Да, он руководит Екатеринбургским филиалом МНТК - лучшим, пожалуй, филиалом в стране. Но это еще не причина для самоубийственного решения стать преемником знаменитого на весь мир офтальмолога - Тахчиди прекрасно понимал, что нового руководителя будут сравнивать с шефом и что это сравнение будет не в пользу новичка.
Кресло директора МНТК летом 2000 года больше походило на пороховую бочку. Полгода, предшествующие гибели Федорова, институт лихорадило: шли комплексные проверки, внутри коллектива зрела оппозиция, самого Федорова демонстративно не назначали на должность, с которой он формально ушел, когда стал депутатом Госдумы. Причина всех неурядиц, считал институтский народ, крылась в интригах то ли минздравовского руководства, то ли кремлевской администрации. Дескать, кому-то из тамошних деятелей приглянулся МНТК, вот и хотят свергнуть Федорова, чтобы на его место поставить своего человека, приватизировать институт и потом качать из него многомиллионную прибыль.
Искать нового директора среди ближайших сподвижников покойного академика было бессмысленно: в последние годы Федоров методично избавлялся от всех потенциальных преемников.
Говорят, что к назначению Тахчиди на этот пост приложила руку сама Ирэн Ефимовна Федорова. Она этого и не отрицает. Сразу после назначения она отзывалась о нем, как о человеке кристальной честности. Сейчас готова взять свои слова обратно.
Начал Христо Периклович с того, что собрал руководителей подразделений и сказал: «Нехорошо поступили с Ирэн Ефимовной. Меня родители воспитывали по-другому. Пожилая женщина, вдова шефа...» Пригласили ее в институт, открыли опечатанный кабинет Федорова, организовали в нем музей, а Ирэн Ефимовну назначили его внештатным директором. Мало того: новый директор раскопал где-то закон, по которому вдова могла получать 75 процентов от доходов кормильца - получилось около семи тысяч долларов в месяц. Фонду имени С. Федорова, который возглавила Ирэн Ефимовна, МНТК готов был помогать и морально, и материально. Но идиллия продолжалась недолго.
Из досье «КП»
Что входило в «империю» Святослава Федорова
В период максимального расцвета возглавляемый С. Н. Федоровым Межотраслевой научно-технический комплекс (МНТК) «Микрохирургия глаза» состоял из головного института в Москве и 11 региональных филиалов в России. Предпринимались попытки создания филиалов в Италии, Польше, Германии, Испании, Йемене, ОАЭ и Японии. По морям курсировал корабль-клиника «Петр Первый», приносивший по 14 миллионов долларов в год. По стране «гастролировали» два автобуса «Вольво», оснащенных оборудованием для диагностики и операций на месте. В Московской области было создано сельхозпредприятие «Протасово»: несколько сотен гектаров земли, молочный комбинат, завод питьевой воды, фабрика племенных лошадей, шампиньонная ферма... МНТК владел пакетом акций отеля Iris Pullmann с казино на московском ипподроме, а также компании «Кока-Кола рефрешментс», через дочернюю структуру - пакетом акций «Московской сотовой связи».
Бои без правил
Сначала Ирэн Ефимовна привела за собой одну из двух своих дочерей от предыдущего брака - Юлию. В институте ее хорошо знали - при жизни шефа она держала здесь несколько торговых точек. При маме - директоре музея ограничилась тем, что превратила знаменитый федоровский кабинет в вульгарный торгашеский офис.
Затем вдова стала проявлять чрезмерную заботу об институтских делах, по привычке советуя директору, кого откуда убрать, кого куда назначить. «Вы занимайтесь музеем и фондом, - притормозил он ее, - а с институтом я как-нибудь сам разберусь». С этого и началась война. Пока - холодная.
Как только Тахчиди ушел в отпуск, мама немедленно сделала Юлю заместителем директора принадлежащего институту ЗАО «Протасово», в состав которого входят конноспортивный центр, водная станция, медико-оздоровительный центр (так называется очень недурная гостиница), а также сельхозподразделения. Стоит все это миллионы долларов. Судебный иск о признании ЗАО «Протасово» банкротом не заставил себя ждать.... Для неискушенных в гражданском праве поясним: процедура банкротства позволила бы прихватить эти симпатичные кусочки без особых материальных затрат. Тахчиди вернулся - «Протасово» удалось отстоять.
Затем последовала попытка отчуждения водной станции, за которой опять же прослеживался силуэт Ирэн Ефимовны и ее дочки. И эта атака была отбита без особой огласки. Но историю с автобусами от народа утаить не удалось.
Еще в первой половине 90-х МНТК купил два операционных автобуса «Вольво» - на них бригады врачей выезжали в российские города, где на месте ставили диагнозы и проводили операции. Успехом они пользовались невероятным: провинции такой уровень микрохирургии был недоступен. Автобусы стали частичкой имиджа МНТК - их чаще всего снимали для рекламных роликов и плакатов.
Оформлены они были на зарегистрированную за рубежом фирму ближайшего друга четы Федоровых Марка Клабина - чтобы избежать чрезмерного налогообложения. МНТК их у него как бы арендовал. После смерти Федорова Клабин благородно предложил вернуть автобусы в родные пенаты и оформить дарственную. Но тут на горизонте опять нарисовалась вдова - и «подарки» отписали по другому адресу. А еще через некоторое время в институт пришел договор аренды, в котором г-жа И. Е. Федорова, директор фонда имени С. Федорова, предлагала директору МНТК «Микрохирургия глаза» имени С. Федорова г-ну Х. П. Тахчиди арендовать их же собственные операционные автобусы за... 60 тысяч долларов в год! После чего Ирэн Ефимовну в два счета лишили должности директора музея и объявили в институте персоной нон-грата. От аренды автобусов МНТК гордо отказался.
Телефонное право против истины
Пренебрежение юридическими формальностями сделало детище Святослава Федорова уязвимым со всех сторон. Ведь как он решал проблемы? Снимал телефонную трубку - и все делалось как по волшебству, из уважения к живой легенде инстанции закрывали глаза на всякие формальные мелочи. У Тахчиди в телефонной книжке таких номеров нет - он в столице без году неделя, да и о всемирной известности говорить пока рановато. Ему приходится идти обычным, правовым путем. И каждый день делать новые открытия.
Ну, например: прибегает к нему однажды главврач и говорит: заканчивается срок действия лицензии, нужно получать новую. Начали собирать бумаги, хватились - нет строительного проекта на здание, а это ключевой документ. Где? - спрашивает Тахчиди. Нету, отвечают ему. Как же вы работали? А так и работали - шеф куда-то звонил, и разрешение тут же выдавали... Или: стоит в Протасове роскошная гостиница (по-другому - медико-оздоровительный центр. - Авт.), не работает. Почему? Нет лицензии. Почему? Нет акта приемки здания. Почему нет? Выяснилось, что гостиница стоит на земле, которую никто никогда не выводил из состава сельхозугодий. Там никто не имел права строить! И так - во всем.
Почему Федоров столь явно пренебрегал формальной стороной дела - сейчас уже никто не ответит. Может, лень было. А может, он был уверен в том, что при нем никаких неразрешимых проблем не возникнет, а после него - хоть трава не расти... Она и не растет. Она яростно пробивается сквозь асфальт спустя годы.
Ва-банк!
В 2002 году в Мосгорсуд обратился «Московский народный банк, лимитед» (г. Лондон) с ходатайством о взыскании с государственного учреждения МНТК «Микрохирургия глаза» долга в размере, эквивалентном 22,3 миллиона долларов. Лондонский суд соответствующее решение уже принял, и Мосгорсуду, по мнению банка, оставалось лишь его подтвердить, чтобы придать юридическую силу на территории России.
Руководство МНТК, которое до получения повестки в суд о решении Лондонского суда даже не подозревало, да и о самом долге, судя по всему, впервые услышало только сейчас, - кинулось разбираться.
Выяснилось, что в 1988 году некая Межотраслевая внешнеторговая фирма «Микрохирургия глаза» (пусть громкое и похожее название никого не обманет - МНТК «Микрохирургия глаза» в ее создании не участвовал, подобные фирмёшки создаются десятками под конкретные цели, их еще называют однодневками) взяла взаймы у Московского народного банка «Лимитед» много денег. Гарантии по займам подписывал С. Федоров. В 1991 году фирмёшка, бравшая кредит, ликвидировалась. Дальнейшая судьба полученных ею денег скрывается в тумане - по крайней мере финансовых документов на этот счет в МНТК нет.
Получается, что кредит вроде бы был. Но на что и как потрачены деньги и с кого их теперь списывать - напрочь непонятно. Почему банк, до смерти С. Федорова вполне равнодушно относившийся к судьбе кредита, вдруг живо заинтересовался им сейчас? Нам представляется, что дело выглядит так.
Святослав Николаевич по-свойски договорился с правительством СССР о кредите. Московский народный банк «Лимитед» входил в систему совзагранбанков, то есть, в сущности, был подразделением Госбанка СССР. Ему дали команду выдать Федорову кредит - он и выдал, закрыв глаза на «мелкие» формальные нарушения.
Потом Федоров погибает, институт ссорится с его вдовой, та жалуется другу семьи Марку Клабину, который ведал всеми зарубежными делами Святослава Николаевича. Клабин придумывает способ если не обанкротить МНТК, то сильно осложнить жизнь новому руководству. А в дальнейшем, быть может, и вообще поменять его на более лояльное. Так ли было на самом деле - не знаем. Но вполне могло быть. Во всяком случае, начатая Ирэн Ефимовной война поразительно совпадает по времени с требованиями Лондонского банка...
Сейчас в МНТК заканчивается переходный период от эпохи федоровского «штурма и натиска» к тахчидиевской эпохе жесткой экономии и упорядочивания. В МНТК шутят: «Раньше мы работали для Славы, а сейчас - Христо ради». Забавно, но в истории института можно проследить аналогии с историей страны: от тоталитарного режима управления (С. Федоров) через олигархическую форму правления (в роли олигарха - Ирэн Ефимовна Федорова) к бюрократически-упорядоченному режиму (Тахчиди). И в стране, и в МНТК попытка приручить олигархов ни к чему хорошему не привела - Березовский с Гусинским покинули отечество, Ирэн Федорова - территорию института. Все находятся в оппозиции к существующему режиму.
Все надеются, что он падет сам.
Она в отсутствие любви и смерти
Вот что нас напрягало во всей этой истории: нелогичность. Сочувствие к жертве - основная идеология русского человека. Это сочувствие должно было распространиться и на вдову Святослава Федорова. А получилось наоборот.
За что Ирэн Федорову не любят в МНТК?
Честно говоря, вывести какую-то конкретную формулу нам так и не удалось, но ответ на вопрос, почему после гибели генерального директора ни один человек из института за полгода ни разу не позвонил его вдове, нам стал ясен.
За все. За провинциальное подражание Нине Грибоедовой-Чавчавадзе. «Для чего пережила тебя любовь моя?» - написала она два века назад на памятнике своего мужа. Ирэн Ефимовна эти слова скопировала.
За то, что она за счет института сопровождала Федорова в заграничных поездках.
За публичное требование жертв на алтарь вселенской любви. «Я готова ползти за ним с распоротым брюхом и волочащимися в пыли кишками», - чеканила она тосты на банкетах, и всем становилось неловко - может, потому, что не все были готовы ползти за ним точно так же?
За «тот сперматозоид, который Святослав Николаевич запустил в матки вашим матерям, за что вы должны быть благодарными ему всю жизнь...» - эти ее слова, постоянно повторяемые родным федоровским дочерям Ирине и Ольге, институтская публика никогда не забудет. Как бывший гинеколог Ирэн Ефимовна выражалась конкретно.
За то влияние, которое она оказывала на шефа, когда в результате домашнего анализа то, что вечером было черным, наутро становилось белым.
За то, что она была негласным отделом кадров и любое назначение или увольнение требовало ее согласия.
За то, что в конце жизни Федоров утратил чувство реальности - его президентских амбиций стеснялись даже самые близкие друзья, но если все вокруг пели «Славься» и отчаянно перевирали рейтинговые данные - сложно было не влиться в общий хор, за которым не было слышно фальши.
За грибок всеобщего лизоблюдства, который в последние годы поразил институт. Святослава Федорова в МНТК обожали, но понимали, что он неотделим от своей супруги. Ее, наоборот, не любили, но вынуждены были делать вид, что любят, и перед праздниками дружно выстраивались в очереди с подарками.
За то, наконец, что ей эта роль нравилась...
Но это же ужас - так про меня говорить! - возмутилась Ирэн Ефимовна, услышав этот список. - У меня в институте было прозвище «мама», я в основном просила за людей - кому-то нужна была квартира, кому-то ребенка определить в детский сад или в пионерлагерь. И теперь, когда я вижу, что все эти люди, которые когда-то так льстили, так просили, так умоляли, перевернулись на 180 градусов и льют грязь, я себя успокаиваю следующим: они не могут мне простить того, что я была свидетелем их добровольного унижения!
Они ринулись на нее, как на самого главного врага, хотя это и не до конца справедливо. Самый главный враг у каждого свой, он смотрит на нас из зеркала и по совпадению носит то же самое имя. Просто в отсутствие шефа птенцы потеряли ориентир и все свои обиды по привычке выместили на маме-утке...
Женщины в жизни Святослава Федорова
Первая жена - Лилия Федоровна.
Дочь от первого брака Ирина - практикующий хирург-офтальмолог, работает в МНТК.
Вторая жена - Елена Леоновна.
Дочь от второго брака Ольга - офтальмолог - директор кабинета-музея Федорова.
Третья жена - Ирэн Ефимовна.
Дочери-близняшки от ее предыдущего брака - Элина (переводчица) и Юлия (офтальмолог) - помогают в работе Фонда содействия развитию передовых медицинских технологий имени С. Федорова.
«Сестры Федоровы» не желают друг друга знать
Эта фотография - очередной миф, никакой семейной идиллии у Федоровых не было. Отношений с бывшими женами Федоров не поддерживал, родные дочки от первых двух браков Святослава Николаевича Ирина и Ольга одинаково ревниво относились как друг к другу, так и к сводным сестрам - дочерям Ирэн Ефимовны от первого брака Элине и Юлии, а уж тем более к ней самой, видя в ней основную преграду на пути к отцовской любви. За полгода до смерти главы семейства Ирэн Ефимовна собрала всех дочек в Протасове и пригласила фотографа, чтобы в Историю они вошли дружными и веселыми. Да тут вылезла на свет Божий история с наследством, и миф рухнул.
Думал ли Федоров, подписывая в 1996 году завещание, согласно которому все его имущество передается жене, что он таким образом лишает наследства своих родных детей? Скорее всего, он подмахнул этот лист бездумно. Хотя за два дня до смерти и говорил в интервью: «Я считаю, что они должны вкалывать сами. Три дочери - офтальмологи, одна - переводчица, все работают. Это главное, что я им оставлю. Отдать им деньги в банке, значит, сделать лентяями и сибаритами. Да пошли они к чертовой матери, эти дети...»
Позиция уважаема, но явно несправедлива, особенно если знать, что «эти дети» в одиночку воспитывают своих детей. В чем «сестры Федоровы» и похожи, так это в том, что все четверо одинаково несчастливы в браке. На фоне такого мужчины, как Святослав Федоров, все остальные проигрывали.
Насчет «сестер Федоровых» мы не оговорились - после смерти академика выяснилось, что дочери Ирэн Ефимовны в 35 лет неожиданно сменили отчества и фамилии и дружно стали Святославнами Федоровыми. «У него были очень хорошие отношения с моими девочками, потому что он их воспитывал. А Ирина с Ольгой были приходящие», - объясняла логику этой своей инициативы Ирэн Ефимовна. «Да мы вместе с ним никогда и не жили!» - удивилась Юлия Святославна, когда мы попросили ее рассказать о Федорове глазами ребенка.
«Приходящая» Ольга - родная дочь Федорова - с завещанием смирилась, а «приходящая» Ирина (тоже родная), похожая на отца как внешностью, так и характером, третий год борется за свои права в суде, пытаясь доказать, что подпись Федорова подделали. Два частных центра экспертных исследований подтверждают ее подозрения, экспертиза же Министерства юстиции настаивает на обратном. В проведении комплексной комиссионной почерковедческой экспертизы суд по непонятным причинам отказывает. Сотрудники МНТК «Микрохирургия глаза», затаив дыхание, следят за этой войной из окопов. Каково звучит?! Институт Федорова, в котором работают две его родные дочери, воюет с Фондом Федорова, которым управляют его вдова и падчерицы...
В только что выпущенной Фондом содействия развитию передовых медицинских технологий имени С. Н. Федорова книжке нет ни одной фотографии родных федоровских дочек и внучек.
А из кабинета-музея демонстративно убраны портреты вдовы.
И война эта, похоже, будет вечной, потому что каждая из этих женщин борется не за наследство, а за историю своей любви.
История первая. Ирина - родная дочь от первого брака
Причиной распада нашей с отцом семьи была моя мама Лилия Федоровна. Человек с жутким советским воспитанием, она совершенно не могла понять, что у такого мужчины, как отец, могут быть романы на стороне, которые для него не значат ровным счетом ничего. Он не мог ей этого объяснить, потому что был воспитан так же и тоже думал, что совершает грех. Когда мама услышала про его первый роман, был жутчайший скандал, даже приезжали его родители... О романе с Еленой Леоновной, его следующей женой, мама узнала из незапечатанного письма, которое лежало в посылке с фруктами. Там было написано: «Славочка, как я счастлива, что ты наконец все сказал Лиле и что она не против развода...» И когда он пришел домой, она больше не стала ничего обсуждать и собрала чемоданы.
Мне было 12 лет, я говорила ему, что это подло. Он пытался объяснить: понимаешь, ты приходишь домой, никакого преступления вроде не совершал, а тебя там ожидают с автоматом Калашникова... Я всего не понимала, но очень его любила - он был веселый, человечный, простой. А мама... очень правильной.
Я была его любимой дочерью и, наверное, единственным человеком в жизни, которого он действительно любил, мы абсолютно похожи по характеру и внешне. Если хотите, наша любовь была на животном уровне генов. Но я сильнее - я никогда бы никому не позволила так себя подчинить. Я, кстати, была официальной причиной его следующего развода - вторая жена не позволяла ему общаться с дочерью от первого брака. Мы встречались по-шпионски на каких-то углах, ходили к друзьям, и он им говорил: «Вы только не говорите Лене, что я был у вас с Иришкой».
Что касается младшей сестры, отношение к ней у меня всегда было опекунским. Когда отец женился в третий раз, Ольгу перестали к нему допускать прикормленные Ирэн Ефимовной секретарши. Она приходила ко мне и плакала. Мне было ее жалко, я думала: какое счастье, что я - первая дочь и что я еще застала тот период, когда отец был Великим Человеком!
Деньгами в его новой семье тоже распоряжалась Ирэн. Однажды была интересная ситуация: мы с дочкой были у него в гостях, а он только-только приехал из Индии. Ирэн ни на одну секунду не оставила нас вдвоем. И когда мы ушли и я положила руки в карманы, то в одном и в другом нашла по гранатовым бусам. Он не осмелился подарить мне бусы при Ирэн Ефимовне! Он втихую их положил! И вы считаете, что после этого можно говорить об их вселенской любви?!
История вторая. Ольга - родная дочь от второго брака
Слышу новость о гибели отца, и у меня все падает из рук... Пытаюсь что-то узнать. Пятница, вечер, в институте никого, а домашних телефонов сотрудников у меня нет - меня, как собаку Павлова, приучили звонить через секретаря. Звонит Ирка: «Представляешь, я звоню отцу на мобильный, мадам слышит мой голос и вешает трубку!» Я взмолилась: «У тебя есть номер его мобильного? Дай мне, пожалуйста!» Я готова была душу дьяволу заложить в эти полчаса. И что я слышу? «Нет, не дам, потому что отец его давал лично мне!» Я перед ней унижалась и плакала, а она думала о своих счетах со мной и продолжала конкурировать!
Что касается моих родителей, то они развелись исключительно из-за Ирэн. Если бы она отца не подогревала, он бы никогда в жизни от нас не ушел, он еще 7 лет после развода приезжал каждый день. Я чувствовала, что мама и папа искали выход, однажды он приехал и сказал: «Или ты мне сейчас говоришь, что я к тебе возвращаюсь, или я завтра иду в загс и эту тему закрою!» Но мама у меня - женщина гордая... Он ее ужасно ревновал, неоправданно. Особенно у него был бзик - армяне, потому что они с бабушкой одно время жили в Армении, та пользовалась бешеным успехом у армянских мужчин, и эту детскую ревность он спроецировал и на мою мать. И что случилось: однажды отец приходит домой с работы, раздается телефонный звонок. Он берет трубку, а там армянский акцент: «Лена, сколько я должен ждать, я тебя хочу». Мама была в шоке. Это была Из-за устаревших технологий, применяемых в рамках Соглашения о разделе продукции, на Сахалине исчезают рыба и киты абсолютная подстава, все инсценировано! Догадываетесь, чьи это были проделки?
Отношения с новой папиной женой у меня складывались своеобразно. Сначала абсолютное неприятие, потом попытки наладить контакт и, наконец, сближение. В вечер смерти отца мы совершенно искренне сплотились и в горе стали с ней даже ближе, чем ее дочки. Что было дальше? Ирэн сажают в кресло директора музея, что заканчивается скандалом с автобусами. Ученый совет требует освободить ее от занимаемой должности и предлагает мою кандидатуру. «Ты должна отказаться!» - потребовала она. У меня была очень сложная моральная ситуация, но я понимала, что, если я откажусь, я тем самым предам отца и продолжится то, чем она занималась все эти годы, косвенно послужив причиной всех его неприятностей. Она его постоянно подставляла: своими дочками, их товарными лавками, подношениями, конвертами, сыночками подруг, взятыми сюда по блату. Я согласилась стать директором музея и пополнила число врагов Семьи...
История третья. Ирэн Ефимовна
Через год после Славиной смерти мне приснился вещий сон. Он сказал прямо: «Ириша, ты создана не для борьбы, ты должна писать книги, заниматься фондом, фильмами». Я его видела в разных ситуациях, но таких наставлений не было. Он говорил со мной так, как будто звонил из Москвы: «У меня тут такие идеи! Все идет замечательно, я работаю». Я спрашиваю: «Как ты себя чувствуешь, как настроение?» Он: «Блестяще!» Я ему: «Слава, Слава, ты меня видишь?» И трубка замолчала. Вот так...
Я была для него мамой, любовницей, женой, бабушкой, другом. А он был мой ребенок, и этим все сказано.
Я его не завоевывала - я просто любила и ждала. Если позвонил - это было счастье. Если не позвонил - это было несчастье. Это был мой мужчина, которого я ждала всю жизнь. Я себе его нарисовала и вымечтала. И всегда говорила, что я благодарна Славе за то, что он разрешает мне себя любить. Мы никогда с ним не обменивались письмами, потому что не расставались. Конечно, он меня любил безусловно, потому что Бог в третий раз подарил ему женщину, которая была для него надежным тылом. Но если говорить, кто кого любит больше, то, конечно, я. Потому что он любил свое дело - это для него было самое главное.
Я всегда знала, что он не уйдет отсюда болезнью, что обязательно должно случиться что-то трагическое. Но была уверена, что это случится с нами обоими, потому что мы всегда были вместе. Но раз Бог меня здесь оставил, значит, для чего-то это нужно было? И я поняла, что, пока я жива, я буду из кожи лезть, но делать все для того, чтобы его помнили.
Помни о смерти!
Если б вы только знали, как нам не хотелось пачкать эту красивую сказку о великой и чистой любви! Ведь могли, могли же в Историю войти трогательные воспоминания о великом человеке, который до старости оставался ребенком и упрямо не хотел мыть руки перед обедом, и разбрасывал с вертолета розы, если летел на день рождения к друзьям...
В сущности, все участники этой драмы платят сейчас по федоровским счетам. Федоров не представлял себе, что институт сможет жить и после его ухода, все разговоры на эту тему были для него крайне болезненны. Нам он в интервью говорил так: «Я думаю, центр будет разрушен. Все держится на моей наглости с точки зрения бюрократии, уверенности, международном авторитете и авторитете внутри страны. Как только я уйду - все развалится». С друзьями выражался конкретнее: «После себя я оставлю кладбище»... Так и вышло.
Если бы он заранее четко расписал роли всех персонажей, не было бы ни некрасивой истории с наследством, ни всеобщего институтского раздрая, ни последующего изгона любимой жены из стен его же бывшего кабинета.
Над ее арией ему следовало бы поработать тщательнее всего. Чтобы слова «Институт - это и мое детище» не били с телеэкранов по ушам тех, для кого МНТК - это дело жизни, а не просто место трудоустройства звездного супруга.
Положа руку на сердце, признаемся: нас сильно раздражает, когда вдовы начинают претендовать на те места, которые их мужья занимали при жизни. Людмила Нарусова, Елена Боннэр, Ирэн Федорова - кем они были бы сами по себе? Так почему же после смерти супругов они считают себя вправе пользоваться их авторитетом? Их роль - хранение наследия, разбор архивов, публикация рукописей, написание мемуаров. Очень достойная и нужная роль. Но они претендуют на большее - на право говорить и действовать от лиц покойных супругов.
Говорят, что эти женщины заслужили такое право тем, что подталкивали своих мужей к действию. А нас не оставляет подозрение, что они толкали мужей туда, где могли бы хоть как-то реализоваться и сами. Политика - как им, наверное, казалось - штука попроще, чем ядерная физика или офтальмология. В политику можно въехать на плечах мужа-гения, да там и остаться, даже после его смерти. Ошибочное, как мы видим, мнение: ничего, кроме раздражения, повышенная активность вдов не вызывает.
А потом она начинает работать против их знаменитых мужей, и тогда им указывают их место.
Наследство и Наследие
После жизни великих людей остается наследство и Наследие. Ссорьтесь, миритесь, интригуйте, судитесь, делите деньги, акции, квартиры и дома - ваше право, граждане наследники! Но Наследие принадлежит не вам.
Наследие Святослава Федорова - осуществленный им революционный прорыв в микрохирургии глаза; институт, идущий (или как минимум шедший) в авангарде этой революции. Но даже если МНТК и утратил свои ведущие позиции и ему не удастся снова стать лидером, все равно его роль сегодня огромна. Именно благодаря МНТК уровень цен на микрохирургические операции держится на доступном для народа уровне.
Но когда наследники начинают претендовать на Наследие, когда они в горячке битв за деньги начинают уничтожать те истинные ценности, над созданием которых трудился покойный, вот тогда их надо бить по рукам. А если они сами не могут понять, где проходит эта граница, то должен найтись некто, кто указал бы им на запретную черту и сказал бы: дальше ни-ни.
Цифра раздора
Сколько стоит наследство С. Федорова?
К наследству относятся следующие ценности:
1. Квартира в Москве - 100 тысяч долларов.
2. Загородный дом - 100 тысяч долларов.
3. Дача - 20 тысяч долларов.
4. Отчисления за право использования его патентов - по нашим оценкам, около 100 тысяч долларов в год.
5. Доля в уставном капитале ЗАО «ЭТП «Микрохирургия глаза» (около 9%) - около трех миллионов долларов.
6. Доля в уставном капитале ЗАО «НЭП «Микрохирургия глаза» (10%) - приблизительно 30 тысяч долларов.
Все оценки носят сугубо теоретический характер.
Он дарил людям возможность видеть мир со всей отчетливостью и яркостью красок. Если от больного отказывались врачи, то в МНТК «Микрохирургия глаза» старались помочь до последнего. Для Святослава Фёдорова не было ничего важнее его профессии. А для Ирэн Фёдоровой не было в жизни никого важнее Святослава Николаевича Фёдорова.
Аспирантка Иванова
Святослав Фёдоров осматривает пациентку, 1968 г.
Когда Ирэн Кожуховой позвонила ее родная тетушка из Ташкента с просьбой найти врача-офтальмолога Фёдорова, девушка даже представить себе не могла, чем это обернется в ее жизни.
Уже сбившись с ног в поисках врача, Ирэн узнала о месте его работы совершенно случайно, из общения с приятельницей. Но запись на прием оказалась практически невыполнимой миссией: очередь к волшебнику, возвращающему людям зрение, была расписана на много месяцев вперед.
Тогда она пошла на хитрость и, позвонив в больницу, где работал Фёдоров, представилась его аспиранткой Ивановой. Он через секретаря назначил ей встречу в субботу. К слову, в то время он еще не занимался научной деятельностью со своими учениками, соответственно, никаких аспирантов у него не могло быть.
Святослав Фёдоров.
В субботу в назначенное время она вошла в его кабинет. Он повернулся к ней, и время перестало существовать для нее. Молодая женщина, уже побывавшая в то время замужем и воспитывающая сама двух дочерей, застыла. Ей казалось, в этом человеке с живым взглядом собраны воедино все ее представления о счастье. Она сразу узнала в нем «своего мужчину». Сам Святослав Николаевич подумал, что эта красивая женщина – не его. Он в тот момент был женат во второй раз и у него подрастали две дочери: Ирина от первого брака и Ольга – от второго.
«Я могу тебя очень ждать…»
Святослав и Ирэн Фёдоровы.
Ирина влюбилась. Конечно, он назначил ее тетушке консультацию, лично прооперировал ее. А влюбленная Ирэн каждый день прибегала к тете в больницу. В этом не было никакой необходимости, но ею двигало желание увидеть его. А после выписки Ирэн принесла ему в подарок хороший коньяк, и даже решилась было признаться в любви, но в последний момент струсила. Тем более он сам попросил у нее номер телефона.
Святослав и Ирэн Фёдоровы.
Правда, звонка от него она не дождалась и в свой день рождения позвонила сама. Только много позже он позвонит ей сам и пригласит погулять. Он много раз будет исчезать, а потом появляться в ее жизни. Она же будет месяц за месяцем терпеливо и верно его ждать.
Святослав Фёдоров.
Она не хотела знать, что происходит в его личной жизни за чертой их взаимоотношений. Поэтому никогда не расспрашивала его ни о чем. Но живо интересовалась всем, что было важно для него: офтальмологией, строительством его центра микрохирургии глаза, лошадьми.
«Мне никто не нужен, кроме тебя!»
Святослав и Ирэн Фёдоровы.
Когда Ирэн узнала о болезни мамы, она написала ему письмо с просьбой больше не беспокоить ее. Она понимала: эмоционально ей не вытянуть сразу две важных сферы жизни. Она больше нужна маме, значит, будет с мамой.
Святослав и Ирэн Фёдоровы.
После получения ее письма Святослав Николаевич позвонил ей и попросил приехать. Отказать она ему не могла. Тогда и прозвучала фраза, которая была признанием в любви и предложением одновременно: «Ириша, мне никто не нужен, кроме тебя…» С тех пор они почти не расставались.
Ирэн Ефимовна целиком посвятила себя мужу, сменила кресло врача-гинеколога на должность офтальмологической медсестры. Она ухаживала за ним, старательно наглаживала его костюмы, готовила потрясающие обеды и создавала максимально комфортные условия для Святослава Николаевича.
Святослав и Ирэн Фёдоровы.
Она считала счастьем находиться с ним рядом, радоваться его радостям, делить его интересы. У них не было общих детей, Ирэн Ефимовна всю свою любовь хотела дарить только мужу. Тем более, что у каждого из них было по двое детей от предыдущих браков.
«Для чего тебя пережила любовь моя?»
Святослав Фёдоров.
У него, помимо работы, было еще три страстных увлечения: небо, мотоциклы и лошади. За любовь к лошадям его даже пытались пристыдить: негоже советскому медику вести себя, как барину. Мотоциклы Фёдоров коллекционировал, старательно ухаживая за каждым экземпляром.
А с юности его манило небо. Он поступил в летное училище, но был отчислен после нелепой травмы, в результате которой Святослав Николаевич потерял ногу.
Небо всегда манило его.
В 2000 году Фёдоров получил удостоверение пилота-любителя. 2 июня, после окончания конференции, проходившей в Тамбове, он решил возвратиться в Москву на вертолете, принадлежащем клинике. Вертолет рухнул недалеко от МКАД, все находившиеся в нем погибли.
Ирэн Ефимовна переживала гибель супруга очень тяжело. Первые полтора года были самыми трудными, она практически не помнит, как их прожила. Спасала ее память о муже и написание книги о нем.
Ирэн Фёдорова продолжает любить его и сегодня.
Она до сих пор убеждена, что погиб он не случайно, ведь последний год Святослава Николаевича активно противостоял желанию сделать его клинику полностью коммерческой. В результате он победил, но уже через несколько дней произошла эта чудовищная катастрофа.
Ирэн Ефимовну после смерти Фёдорова обвиняли в алчности, желании заработать на его имени. А она каждую ночь, глядя на портрет любимого, желает ему спокойной ночи, а утром просит Бога продлить ее дни, чтоб она успела сделать все для увековечения памяти своего гениального Святослава.